Маиза сидела в машине возле отеля, где жили Жади и Саид, и внимательно смотрела сквозь черные очки. А вот и тот, кого она ждала... Саид Рашид вышел из такси. Маиза поняла, что при¬шло время действовать. Она вышла из автомоби¬ля, подошла к Саиду и ловко незаметно выбро¬сила все содержимое своей сумочки на землю. Наивный Саид, который расплачивался с.такси стом, подумал, что это он толкнул женщину. Он стал виновато подбирать ее вещи. — Извините, я торопился... А как говорят у меня на родине, спешка никому не поможет прийти первым, — сказал Саид. — Это верно, но она иногда приводит к нео¬жиданным последствиям, если вообще верить в неожиданности. По-моему, ничто не происходит случайно, как вы думаете? — Маиза напустила на себя загадочный вид и сразу высказала близкие многим марокканцам мысли по поводу судьбы. Саиду незнакомка в черных очках понравилась. Он даже попытался пригласить таинственную особу к себе на чай, но та отказалась, так и не дав ему узнать себя. И ушла, сказав, что, возможно, они еще встретятся. Некоторое время Саид стоял неподвижно. Где же я видел эту женщину? — ду¬мал он. Маиза направилась к своей машине. От¬лично получилось! Рыбка сразу клюнула! — лико¬вала она. — Ты вернулся?! — Жади взволнованно выбе¬жала навстречу мужу. Знала бы она, о чем он мечтал, пять минут на¬зад!.. — Я же сказал, что вернусь. Ты еще не гото¬ва? — спокойно спросил Саид. — Сейчас переоденусь. Саид протянул жене руку и усадил ее на диван рядом с собой. — Ты чувствуешь себя неловко в обществе Лу¬каса? — снова затеял он старый разговор. — Мне неприятно, что ты давишь на меня. — Я просто хочу, чтобы ты поняла, — тихо ска¬зал он. — Что поняла? — Жади опять заговорила не¬рвно. — Ты не сможешь любить меня до тех пор, пока не посмотришь правде в глаза, — поучитель¬но начал наставлять жену Саид. — О какой правде ты говоришь? — Погляди на все, как взрослая женщина. Ты воображала его принцем, а я хочу, чтобы ты уви¬дела мужчину, поэтому я привез тебя сюда и стал общаться с ним. Жади тяжело вздохнула. — Ты была для этого бразильца лишь экзоти¬ческим приключением, игрушкой... Они все та¬кие! Живут в свое удовольствие, не думая о том, что однажды предстанут перед Аллахом, — Саид пытался доказать своей жене, да и самому себе, праведность своих намерений. — Чего ты добиваешься?! Я вижу, ты сам не понимаешь, что тобой движет! Вначале, я думала, что любовь... — Любовь, — мягко сказал Саид, но глаза его оставались жесткими. — Нет, не любовь! Когда мы поженились, мо¬жет, ты и любил меня, но сейчас уже все про¬шло... Это, скорее, похоже на какое-то соревно¬вание с Лукасом. Как будто ты хочешь одолеть его любой ценой, через столько лет... Это горды¬ня, больное самолюбие... Что угодно, но только не любовь... Если бы ты любил меня, ты обере¬гал бы меня, но ты этого не делаешь. — Все это не против тебя, а против него, — ласково отозвался Саид. Жади замотала головой. — Ты стал злым! — Да, стал! Я зол на того, кто отнял тебя у меня, и воспоминания о нем все еще живы! Все эти годы ты сравнивала меня с ним и не ценила того, что я делал для тебя. Считаешь, что с ним твоя жизнь была бы сладкой, как мед? — Прекрати, Саид, хватит! — с болью в голосе закричала Жади и хотела встать, но муж крепко сжал ее пальцы. — Я заставлю его страдать! И он будет страдать гораздо больше, чем ты думаешь! Жади со страхом отдернула руки. Саид хотел отомстить, или даже исполнить то обещание, ко¬торое дал почти двадцать лет назад, в их первую брачную ночь... Маиза же демонстрировала Лукасу чудеса лю¬безности. Она сказала ему, что поняла свою глу¬пость во время последней вспышки ревности и теперь забыла всю эту историю с Жади. Но ее цель была точно такой же, как и Саида: заставить страдать близкого человека. Маиза рассказала Лидиани о своей подстроен¬ной встрече с Саидом. Она пыталась выставить себя хитрой интриганкой, не выдавая своих наме-рений. — Я хочу, чтобы ты отлично провел этот вечер, и постараюсь все для этого сделать, — она с из¬девкой погладила мужа по кончику носа. Прием в доме Мохаммеда уже был подготов¬лен, но главные гости еще не явились. Дли опять твердил Саиду, что тот поступает глупо, и нужно бы научится подчинять свои чувства ра¬зуму. И вот подкатили гости... Жади увидела Лука¬са, Саид — Маизу, лица у всех сразу перемени¬лись. Каждый думал о своем. Жади тяжело дыша¬ла, Саид открыт рот от удивления. Лидиани и Ла¬тиффа поздоровались, как старые подруги. Он просто ошеломлен. Не знает, как говорить со мной, что делать, — рассматривала Маиза Са¬ида. — Вы хотите потрясти нас, — язвительно об¬ратилась Маиза к Жади. — Не поняла, — наивно удивилась та. — У вас очень красивый дом, обожаю марок¬канский стиль... Смущенно улыбаясь, все четверо отправились на экскурсию по дому. — Ты собираешься завести роман с этим ма¬рокканцем? — шепнула Лидиани Маизе. Та покачала головой. — Нет, всего-навсего легкий флирт, и ничего больше... Али отвел в сторону Лукаса. — Ты счастлив? — спросил любопытный дя¬дюшка. Он думал о племяннице. — Я спокоен, — отозвался Лукас. — Счастье — это и есть спокойствие, — изрек довольный Али. Вышла танцовщица Аиша. Лукас и Жади сто¬яли у окна. Их взгляды пересеклись. Хищно оглядывая Маизу, Саид думал злую думу: «А что? Я мог бы отплатить ему той же монетой...» Жади нервно дернулась. Лукас поднялся со своего места и встал у нее за спиной: — Я хочу поговорить с тобой, только не здесь, — он отчеканивал слова, пытаясь не смотреть на Жади. — Лучше не стоит, — взгляд Жади тревожно забегал. — Улица Магеллана, тридцать три, буду ждать тебя там после трех. Свидание было назначено. Заметил ли Саид, что Лукас обменялся с Жади несколькими слова¬ми?.. Ведь он, не отрываясь, смотрел на жену Ферраса... Леонидас посоветовал Саиду купить дом в их районе. Лукас спокойно согласился, что в их рай¬оне очень хорошие дома. Мел соврала родителям, что у нее болит голо¬ва, и отправилась тусоваться. на вечеринку вмес¬те с Телминьей. Но, увидев Сесеу, девочка сразу захотела уехать. Однако сразу сбежать не уда¬лось — на дискотеке началась драка из-за Шан¬ди, тоже оказавшимся здесь. Он танцевал с Бетой, своей подружкой, кото¬рая только что мило простила его после очеред¬ной ссоры, но тут на дискотеку пожаловала Кар¬ла... Она набросилась на Бету и начала хватать ее за волосы. Шанди не мог оторвать дерущихся женщин друг от друга, а толпа потешалась над ними. Мел стояла в стороне и с ужасом наблю¬дала за происходящим. Наконец, она метнулась на улицу, и тут Шанди заметил свою подопечную и побежал за ней, бросив двух своих девушек. Он начал уговаривать Мел доехать с ним до дома. — Мне надоела тень рядом со мной! — отре¬зала девочка. — Не я, так кто-то другой, — пожал плечами Шанди. — В конце концов, это моя работа... — Заладил одно и то же — работа, работа! — крикнула Мел и неожиданно бросила: — Ладно, пусть тень, но без костюма! Мел попросила таксиста довезти их до магази¬на, где заставила своего охранника перемерить кучу прикольной и просто откровенно дурацкой одежды. — Совсем другое дело! — сказала Мел и улыб¬нулась телохранителю, выбрав для него ярко-оранжевый пиджак. — Теперь так и ходи! Шанди чувствовал себя идиотом, но почему-то возражать девочке не осмелился. — Ну, конечно, я же совсем забыла... В Марок¬ко я ни от кого не слышала про Рождество, — Жади вспомнила, что оно уже на носу. — А как его празднуют? Весело, с музыкой, с танцами? — спросил Саид, надевая пиджак. — Нет, в семейном кругу: устраивают празд¬ничный ужин, — улыбнулась Жади. — Как в конце месяца Рамадан? — Нет, в Рамадан мы приглашаем соседей, люди гуляют по улицам, а в Рождество все сидят по домам и дарят друг другу подарки... — Тогда нам некуда будет пойти... Но у Маизы были другие планы на этот счет. Она решила повеселить арабских партнеров и предложила Леонидасу пригласить их на праздно-вание Рождества. Старший Феррас охотно согла сился, объявив, что у его невестки есть деловая жилка, не то, что в сыне. Лукас был ошарашен, когда узнал, что арабы празднуют Рождество у них, но противиться отцу не стал. Саид сообщил жене, что Леонидас пригласил их на Рождество, попрощался с ней нежным по¬целуем и ушел на работу. Жади осталась в тяже¬лых раздумьях. Телефон в гостиничном номере, где останови¬лись Рашиды, тревожно зазвонил. Жади ожидала многого от этого звонка, но выяснилось, что это Латиффа, и неверная жена облегченно вздохнула. Латиффа приглашала сестру к себе. «Буду ждать там тебя после трех...» — Жади за¬думалась, вспоминая слова Лукаса. Он пришел в свою квартиру для свиданий. Скинул пиджак, ослабил галстук, сел на кресло и нервно сжал зеленый камешек в руках. Небо об-ложили тяжелые облака. Лукас ходил по квартире взад вперед. Он по¬смотрел на часы: было без пяти три. Жади нервничала не меньше. Я пойду, только чтобы сказать, все, что я о нем думаю, — убежда¬ла она себя. Жади позвонила Латиффе и наплела сестре, что хочет заехать в мамин дом, а потом приедет к ним. Она вдруг четко представила, как Саид тащит ее на двор дома Али. Вот она стоит в чаше с водой, а вокруг нее толпа... Саид кри¬чит, что отказывается от нее и возвращает дяде. Али говорит, что она заслуживает восьмидесяти ударов. Даже Зорайде не защищает ее и твердит, что Жади сама упустила свое счастье. Вот она за¬вет дочь и тянет к ней руки, но та крепко при¬жимается к отцу... — У тебя больше нет дочери! Ты больше не увидишь Кадижу! В ужасе от собственных мыслей, Жади снова набрала номер Латиффы.. Трубку взяла Кадижа. Дочка заныла, что тоже хочет посмотреть на дом, где жила ее бабушка. — Ты приезжай к нам, — сказала сестра, взяв трубку, — а потом Мохаммед отвезет тебя и Ка¬дижу к твоему старому дому. Жади пообещала приехать. На самом деле она собиралась ехать в другое место, где ее уже жда¬ли... Но едва она подошла к двери, ее решитель¬ность сразу угасла. Постояв пару секунд в двер¬ном проеме, Жади крепко стиснула платок и вышла из гостиницы, с опаской оглядываясь по сторонам. Наконец, она поймала такси... Лукас увидел Жади с балкона и занервничал еще больше, тщательно поправляя галстук и пид¬жак. Лучше не надо, — подумала Жади, подойдя к ограде дома. Она уже почти отошла от ограды, но вдруг остановилось. Пять минут... Я зайду всего на пять минут... Этого хватит, чтобы сказать все, что я о нем думаю... Она повернулась и решительно пошла к две¬рям. Лукас включил романтичную музыку и встал у двери. Прозвенел звонок. Лукас снова поправил на себе одежду. Наконец, он вздохнул и открыл дверь. Жади стояла перед ним, они оба не могли двинуться с места и произнести что-нибудь. — Входи... — с трудом прошептал Лукас. Жади вошла и стала разглядывать квартиру, чтобы справиться со смущением. Пять минут, ду¬мала она, всего пять минут... — Я думала, это офис... Чья это квартира? — спросила она. — Моя, — отозвался Лукас так неуверенно, словно сам не знал, чья это квартира. — Место свиданий... — Жади посмотрела Лу¬касу в глаза, и он невольно опустил взгляд. — Хочешь воды? — спросил он, безуспешно пытаясь взять себя в руки. Он почувствовал себя неживым. Жади кивнула. На ее ресницах блестели сле-зы... Лукас поспешил на кухню. Жади нервно вздрог¬нула: в сумочке не вовремя зазвонил ее сотовый телефон. Муж словно выследил неверную... — Алло, Саид, ты в Рио? — шепотом спроси¬ла она, отойдя к окну. — Нет, я еще в Сан-Пауло. Я не смогу вернуть¬ся сегодня, а мы ведь приглашены к Феррасам... — Ничего, я попрошу Мохаммеда извиниться перед ними, — Жади пугливо оглядывалась. — Мохаммеду нужно обязательно пойти на ужин. И я хочу, чтобы ты тоже пошла, как мой представитель. Я подумал о твоих словах... Пожа-луй, ты права. Я больше не хочу жить прошлым, не хочу, чтобы оно влияло на нашу жизнь... Я ве¬рю тебе, мне больше незачем проверять тебя, — • Жади устало закрыла глаза. — Я люблю тебя, очень люблю... Что с тобой? Ты меня слышишь?.. — Слышу... До завтра, я тоже люблю тебя... — Жади опустила сотовый в сумочку. Вернулся Лукас со стаканом воды. — Хотел найти лед, но, увы, я из тех, кто за¬бывает оставлять формочки с водой в морозилке. Их разделял диван. Они стояли довольно дале¬ко друг от друга, растерянные и неловкие. Жади взяла стакан и поставила его на стол, не сделав ни глотка. — Спасибо, — холодно поблагодарила она. — Я ненадолго. Меня ждут... Я обещала дочери по¬казать дом, где жила с мамой. — У меня тоже скоро совещание, и мне при¬дется все время поглядывать на часы. Оба пытались выдавить из себя что-то вроде улыбки. Абсолютно не понимая мыслей друг дру¬га, они пытались поддерживать совершенно бес-смысленный разговор. Я всю жизнь мечтала о нем, мечтала об этой встрече, но, увы... — подумала Жади, глядя на Лу¬каса. — Отец передает мне бразды правления компа¬нией, это очень сложный для нас период... Я для него лишь приключение в середине ра¬бочего дня, — сделала вывод Жади. — Скоро он полностью передаст компанию в мои руки, я ведь говорил тебе? Экзотика, о которой можно рассказать друзь¬ям, — мысленно заключила она, не слушая Лукаса. Как мне хочется обнять и поцеловать ее... Как мы далеки друг от друга.... — подумал он. — Что с тобой? — спросила Жади, когда вновь повисло напряженное молчание. — Столько времени прошло... Я только сейчас осознал, сколько прошло времени... По-твоему, я очень' изменился? — Йсе очень изменилось, Лукас... Все... — Я пытаюсь найти в тебе ту девочку, которой ты была тогда... Которая бежала с распущенными волосами по городу от дяди Али, чтобы встретить¬ся со мной... Ту девочку, которая говорила, что я ее судьба, И что никто и ничто не может изменить предначертанное Аллахом... Которая танцевала для меня в развалинах... Где она? — в глазах Лу¬каса теплилась надежда, но во взгляде Жади было -больше боли и разочарования, чем тепла. — Она потерялась в пустыне, еще более огром¬ной, чем Сахара, если считать по времени, — го¬лос Жади стал мягче. — Потерялась вместе с теми глупостями, что говорила. Ты, наверное, со сме¬хом вспоминаешь обо всем этом? — Я?! — Лукас опустил голову и закусил губу. — Мы были глупыми детьми. Ты говорил, что бросишь все: отца, компанию, что переедешь в Марокко, станешь мусульманином и будешь рабо¬тать вместе с дядей Али. Помнишь? — в глазах Жади стояли слезы. На лице застыла вымученная и горькая улыбка. Лукас ответил ей такой же искаженной улыбкой. — Представляешь, ты в ма¬рокканской одежде идешь по городу, с дядей Али, чтобы купить верблюдов?.. Ты, наверное, со сме-ха умираешь, когда вспоминаешь об этом... — Меня так мучила совесть... Я боялся, что мог навредить тебе. — Да нет, Лукас... Я тоже выросла. В юности мы склонны все драматизировать, преувеличивать. Мы говорим: все или ничего, середины не при¬знаем. Нам кажется, что если нам не позволяют выйти замуж за любимого, то жизнь кончена. -Да... — Не беспокойся, я повзрослела. Теперь я по-другому смотрю на жизнь. Наверное, ты тоже смотришь на все иначе. — Конечно, но я говорил о том, как в порыве чувств пришел к твоему дому и стал стучать в окно, помнишь? — Лукас явно нервничал и сно¬ва поправлял галстук. — Разумеется, — все тем же холодным голосом ответила Жади. — Меня очень мучила совесть при мысли о том, что я мог бы расстроить твой брак, и тебе бы пришлось расплачиваться за это наказанием плетьми, о которых говорил дядя Али. — Вот сумасшедший... — Жади опустила глаза и улыбнулась. — А все из-за моей инфантильности, из-за мальчишеской дури, из-за ошибки юности, как ты говоришь. — Хорошо, что мы не причинили друг другу вре¬да... Остались лишь забавные воспоминания... При¬ключение, о котором мы вспоминаем со смехом... Лухас отвернулся, чтобы не выдать себя. Они стояли не очень близко, их разделяли два-три метра. Но они были куда дальше друг от дру¬га, потому что их разъединяли бесстрастные фра¬зы, воспоминания об обидах, неуверенность друг в друге. И только взгляды и слезы всё еще напо¬минали о том, что они близки, что изменилось все, и не изменилось ничего... И любовь еще не угасла... Лухас предложил Жади сесть и отошел в сто¬рону. Опять повисла мучительная пауза. Оба едва сдерживали слезы. Лукас сел на другой край ди¬вана. — Как ты живешь, ты счастлив? — прервала Жади тягостное молчание. Лукас посмотрел вверх. — Можно сказать, что я реализовал себя... — Судя по этому дому, я догадываюсь, что у тебя бурная жизнь, полная приключений, — тон Жади стал осуждающим. — Да, как ты утверждаешь, у меня не осталось юношеских иллюзий. — Когда-то ты сказал, что не в силах предста¬вить себе жизнь без настоящего чувства, что хо¬чешь любить одну женщину, только одну, по-мнишь? Что ты не понимаешь мужчин, которые женятся, а потом начинают изменять... — В то время я верил в любовь. Она для меня была всем: это была цель, к которой я шел, меч¬ты подростка. Подростки верят в настоящую лю¬бовь и считают, что она существует, а потом они учатся переживать обычную любовь, — Лукас смущался все больше и теребил от волнения нос. Конечно, он не ожидал от Жади столь холод¬ных вопросов, но и сам не мог преодолеть барь¬ер, который был между ними. Оба вдруг отвернулись друг от друга. — А ты счастлива? — Очень, я научилась любить Саида. И сейчас я думаю, что мой народ относится к любви с большей мудростью. Как говорил дядя Али, у нас любовь рождается от совместного проживания, а у вас она умирает от совместного проживания, по щеке Жади потекла слеза... — Вероятно... Как она красива, — восхищенно подумал Лу¬кас. — Саид — лучший муж, которого могла бы встретить женщина. — Я рад, что у тебя все хорошо... Ты будешь встречать Рождество у нас дома. Нужно казаться безразличной, — подумала Жади и покачала головой. — Нет... Наверное, к вам приедет мой деверь. Саид вынужден задержаться в Сан-Пауло по де¬лам. — Так он сейчас там? Жади кивнула. — А я... Я хочу провести эту ночь одна, в том доме, где жила моя мама. Хочу снова вспомнить все, что было в моей жизни. Иногда я мечтаю вернуться в прошлое, чтобы прожить другую жизнь, — призналась она. — Это как перечесть страницу книги, чтобы лучше понять содержание и читать дальше, вот так... Я по-другому представлял нашу встречу, — гру¬стно подумал Лукас. Я чувствую себя мальчиш¬кой, который ждет ее... Жади вздохнула. — Я воспользовалась этой поездкой, чтобы увидеть тебя... Она изменилась или я изменился? — спросил себя Лукас. — У- тебя есть дочь? — Да, Мел, — он улыбнулся. — А мою зовут Кадижа, — Жади тоже искрен¬не улыбнулась, вспомнив дочку. Лукас потерялся окончательно. Что же ему де¬лать, о чем спрашивать дальше?.. — Хочешь воды? — от безвыходности спро¬сил он. Жади кивнула. Что я здесь делаю? — спросила она себя. — Я сейчас принесу, — Лукас вышел. Жади кинула взгляд на журнальный столик, там стоял полный стакан воды, из которого она так и не отпила. Зачем она пришла?.. Если пришла, значит, что-то осталось... — мучился Лукас. Он вышел из кухни со стаканом воды, но Жади уже не было в комнате. Зато остались два стакана воды... Лукас бросился на балкон и уви¬дел сверху быстро убегающую женскую фигуру. Жади мчалась по пляжу, близился закат, небо ста¬ло ярко-красным. — Я с ума сошла! — шептала она на бегу. — Под¬вергать такому риску семью, собственную жизнь... Лукас сел на кровать и стал рассматривать ку¬лон, который так и не отдал владелице. Я выгля¬дел идиотом, она хотела легкой интрижки, а я вспоминал юношескую любовь.. Теперь Жади медленно шла по пляжу. «Я искала любви, а ему нужно совсем другое...» Как часто два любящих сердца не в силах по¬нять друг друга... — Добрый день, — Иветти приветливо кивну¬ла Кларисси и решительно направилась прямо к кабинету Леонидаса. Секретарша побежала за ней, но схватить не успела. — Пищевой промышленности эти колебания доллара очень вредны... — Леонидас копался в ка¬ких-то бумагах. — Это я! — радостно заявила Иветти. Феррас побледнел от неожиданности. — Мне некогда! — сухо бросил он, но человек, который вел с ним переговоры, вежливо сказал:. — Дамы вперед. Леонидас шепнул Кларисси, чтобы та вызвала охрану. — Нельзя так врываться в офис! — закричал он на непрошеную визитершу. — Ты бестактна и рас¬пущенна! Ты не умеешь себя вести! Иветти оставалась невозмутимой. — Ты сейчас же уйдешь... — Счастливого Рождества, — сказала она, про¬тягивая «львеночку» коробку с подарком. Несколько секунд они оба молчали, потом Ле¬онидас взглянул удивленно. Он понял всю неле¬пость своего поведения. — Ты мой Санта Клаус, а Санта Клаус тоже заслуживает подарка, — пропела Иветти. Феррас стал открывать коробку — там лежали алые плавки. — В тон моему платью! Правда, здорово? Крас¬ный цвет излучает энергию, надо обязательно но¬сить что-то красное, — восторгалась Иветти. — Красный цвет экстравагантен, да еще и мо¬дель такая, — Леонидас изумленно разглядывал подарок. — Львеночек, они тебе очень пойдут! Леонидас быстро поцеловал Иветти. — Я вас не звал, зачем вы явились? — гневно спросил он у телохранителей, выходя из офиса под руку с Иветти. На прощание она радостно помахала обескура¬женной и недоумевающей Кларисси.

Жали кинулась на шею сестры и бурно зары¬дала. Прибежали испуганные дети, не понимаю¬щие, почему она плачет. — Она вспомнила свою мать! — объяснила Ла¬тиффа и выпроводила детей. Сестры остались наедине. — Дорогая, что с тобой? — спросила Латиффа. Жади снова обняла ее. — Я была там, у Лукаса... — Аллах, ты осмелилась?! — Это часть моей жизни, та часть, которая из¬менила всю мою жизнь... Тот Лукас, которого я любила, был плодом моего воображения, моей выдумкой, а я не позволяла себе стать счастли¬вой из-за него, — делилась Жади наболевшим с сестрой. Лукас сообщил жене, что арабы не придут на Новый год. Лидиани расстроилась больше всех — она собиралась снова пообщаться с Латиффой и обменяться опытом. — Ты в курсе, что арабские женщины облада¬ют искусством обольщения мужчин? Они знают все о соблазнении! Маиза посмотрела на подругу критически. — Да перестань, это ерунда! Хотя мне тоже жаль, что они не придут. Был подходящий момент сблизиться с Саидом... Ничего, я придумаю что-нибудь другое... Еще не знаю, что буду делать дальше, но через него я смогу контролировать Жади. — А ты не боишься, что Лукас узнает об этом? Тебе не страшно потерять его? — спросила Лидиани. — Нельзя потерять то, чего нет... Леонидас не думал об арабах. Он проводил время с Иветти и спросил ее, какой подарок она хочет. — Тебя, я хочу тебя! — закричала Иветти и по¬валила его на диван страстным поцелуем. «Львеночек» напрасно отбивался и твердил, что ему пора... В доме Феррасов начался праздник. Весь дом был украшен гирляндами, в руках у всех были бо¬калы с шампанским. И вновь все в доме оказа¬лись разобщены. Телминья и Мел разбирали подарки под елкой. Маиза подарила дочери платье, но та была не в восторге. Маиза злилась. Леонидас внезапно вспомнил то время, когда его сыновья были маленькими. Он пошел в ком¬нату Диогу. Далва уже стояла там и плакала у его портрета... «Я хочу провести эту ночь одна, в том доме, где жила моя мама. Хочу снова вспомнить все, что было в моей жизни. Иногда я мечтаю вернуться в прошлое, чтобы прожить другую жизнь...» — в па¬мяти Лукаса остались слова Жади. Он смотрел на все происходящее отрешенным взглядом. Шанди подарил Мел маленький браслетик, ко¬торый, по его словам, приносил удачу в любви. Девушка искренне поблагодарила его и очень со¬жалела, что ничего не смогла ему подарить. Она просто забыла о своем верном охраннике... Телминья заметила на руке Мел маленький браслетик, подарок Шанди. — Это безвкусица! — заявила она. — А мне очень нравится... — возразила под¬руга. Она подарила Сесеу рубашку, но в ответ не по¬лучила ничего. Телминья обругала брата, но он заявил, что искал подарок для танцовщицы Аишы и никакая Мел его не интересует. Лукас достал из внутреннего кармана пиджака нефритовый кулон. Никто не заметил, как млад¬ший Феррас вышел из дома... Жади ушла, сказав Латиффе, что хочет спать. Что я делаю со своей жизнью? — думала Жади, бродя по пляжу. Она смотрела на землю. Лукас шел по тому же пляжу навстречу Жади и смотрел куда-то в сторону. Они могли бы столкнуться лба¬ми, но вовремя глянули вперед. Несколько се¬кунд — и их взгляды вновь пересеклись... Они оба замерли от неожиданности. Говорить они не могли, но разве они нужда¬лись в словах?.. Глаза Жади сказали вдруг «да». И Лукас вздрогнул... Он шагнул к ней и поцело-вал ее, и Жади ответила на его поцелуй... Все, что они пережили когда-то вместе, словно снова вер¬нулось к ним вместе с этим поцелуем... Они были одни на пустынном пляже... Рождество — прекрасный праздник, в Рожде¬ство происходят самые волшебные вещи... Лукас обнимал Жади, и оба никак не могли поверить своему счастью... — Я не должна была так поступать... Не пони¬маю, как все произошло, я просто сошла с ума... — твердила Жади. Она сидела на кровати возле Лукаса в его рубашке и гладила его по , лицу. — Мне могут позвонить в гостиницу, а меня там нет... Аллах, что будет?.. Почему я не осталась в доме Латиффы? Почему я не приняла таблетку и не легла спать?.. — Жади... — остановил ее он. — Не надо, Лукас... — Нет, послушай, я думал, что больше никог¬да не увижу мою Жади, Жади из Марокко, кото¬рая сбегала, чтобы встретиться со мной... — Лукас, — прошептала она и поцеловала его. — Когда я сегодня утром встретился с тобой, то подумал, что я все придумал, что Жади, ко¬торую я любил, была плодом юношеской фан-тазии. — Я тоже была разочарована, — кивнула Жади. — Я спрашивала себя, где тот мальчик?.. Веселый, романтичный, который хотел бросить все и жениться на мне... Я помнила тебя имен¬но таким... — Она улыбнулась своему воспоми¬нанию, и в глазах ее заблестели игривые огонь¬ки. — И вдруг я вижу перед собой мужчину, из¬дерганного, да еще и циничного... — Жади... — ...Пользующегося всеми благами жизни и имеющего квартиру для романтических встреч... — Я возвращался домой и думал об этом... Когда я оказался рядом с тобой, я вдруг понял, как я изменился... Жизнь сделала меня другим че-ловеком... — Ты правда так подумал? — Я был рядом с тобой, но не мог подойти к тебе. Сначала я решил, что это ты измени¬лась, а ты действительно изменилась, но и я тоже... Я стал практичным человеком и немно¬го циничным, ты права... С женщинами у меня разговор короткий: я рву сразу, — немного сму¬тился он, Жади с сочувствием посмотрела на него и сно¬ва поцеловала. — Чувства, увлечения... Теперь я боюсь этого... Поэтому я робел рядом с тобой, я растерялся, не мог подойти близко... — А я думала, что ты хочешь завести со мной интрижку... Ты не можешь быть для меня интрижкой. Однажды я сказал тебе: «Лукаса, которого видишь ты, не увидит ни одна женщина». — Я помню, — улыбнулась она. — Эта фраза оказалась пророческой. И хотя я был тогда искренен, я не подозревал, насколько она правдива. Ты вернула назад того Лукаса, ко¬торый умел любить и мечтать, — он сжал Жади в своих объятьях. — Я тоже... я тоже почувствовала это рядом с тобой, я тоже сильно изменилась... Раньше я ни¬чего не боялась, потому что мне нечего было те-рять, теперь есть... — Почему ты оттолкнула меня, когда можно было убежать? — Потому что я боялась... Боялась что Саид убьет тебя, он поклялся это сделать... — Жади снова забеспокоилась. — В тот вечер, когда он побежал за тобой с кинжалом, я поклялась Алла¬ху, что больше никогда не увижу тебя, если он спасет тебя от гнева Саида, и он спас, — она ра¬достно улыбнулась. Лукас вздохнул. — Когда родилась Кадижа, он готов был раз¬вестись со мной и искал вторую жену... Я была в отчаянии, просто не в себе, — с горечью вспо-минала она. — Я говорила с дядей Али, но он сказал, что ничего нельзя сделать — таков обы¬чай. Я жила, считая часы, и когда пришел страш¬ный день, Саид должен был забрать Кадижу, я сбежала. Я собиралась прибиться к каравану и затеряться в пустыне, чтобы никто не смог най¬ти меня. Но Саид послал своих людей на поис¬ки... Несколько раз мне удавалось уйти в те раз¬валины, где мы встречались, — она заплакала, — но они... они нашли меня...Эти развалины ока¬зались для меня... роковыми... Все важное, что произошло в моей жизни, произошло именно там... — И он не развелся с тобой... — Я умоляла его, чтобы он не забирал у меня Кадижу, что если я не устраиваю его, как жена, чтобы взял меня кормилицей, и он принял меня обратно... И тогда я постаралась наладить наши отношения. Он ласково вытер слезу с ее щеки. — Зачем судьба столкнула меня с тобой, Лукас? — Я не отпущу тебя больше... Они обнялись. — Я боюсь... — Послушай, — Лукас был полон решимос¬ти, — когда-то ты сказала, что ничего не случает¬ся просто так. Мы не случайно встретились спу¬стя столько лет. — Я ничего не понимаю, я подавлена, расте¬ряна, ничего не соображаю... Мне нужно идти... Он поцеловал ее. — Я ухожу... — но Жади никуда не спешила. — Не возвращайся больше к себе! И я не вер¬нусь домой! Мы сделаем то, что хотели сделать много лет назад, мы слишком много ждали этой минуты! — Нет, нет, так нельзя... — она покачала голо¬вой. — Но ты хочешь этого? — Мне пора... — Ты хочешь этого? — настаивал Лукас. — Да, очень, но... — Когда люди уверены, «но» не существует, — он вспомнил, что когда-то для него существова¬ли тысячи «но»... — У нас все не так... У мусульман нелегко раз¬вестись. •— Я сам займусь этим, увезу тебя на время. — Лукас, а моя дочь? — грустно сказала Жади. — Забери ее с собой, — простодушно предло¬жил он. — Саид разыщет ее и на другом конце света! — В жизни все гораздо проще, чем в нашем представлении о ней. — Я должна идти... — безнадежно повторила Жади. — Ты вызовешь такси? — Нет, я сам отвезу тебя... — Что ты?! Меня не должны видеть рядом с мужчиной... Оба осознали, что со старой любовью возник¬ли старые проблемы, и поцеловались на проща¬ние... Жади плакала по дороге домой одновременно слезами радости и печали. Чуткий и подозрительный дядюшка Али сразу стал допытываться, что случилось. — Ничего не случилось, я ездила по городу, по знакомым местам, — сказала Жади. — Ты искала места или знакомых? — взгляд дядюшки, как рентген, прочитывал мысли Жади насквозь, но та ни в чем не призналась. А оставшись одна, бессильно опустилась на пол и вновь заплакала. Лукас пришел домой. Маиза стояла посреди гостиной. Жена подарила ему холодный сверля¬щий взгляд и поднялась по Лестнице, не проро¬нив ни слова. Лукас снял пиджак, и на пол упал нефритовый кулон. Я опять забыл его отдать... — усмехнулся он. Утром жена начала новый скандал. Она напря¬мую спросила, с кем муж провел Рождество. — Один, — пожал он плечами. — Гулял, и ду¬мал о жизни... — Понятно, а кто вместе с тобой думал о жиз¬ни? — прищурилась Маиза. — Тебя никогда не интересовала ни моя жизнь, ни мои мысли и чувства! — отрезал Лукас. — И не тебе о них спрашивать! Маиза в гневе вышла из комнаты и столкнулась с расстроенной Мел. Она переживала из-за новой ссо¬ры родителей. Маиза пошла в кабинет, Лукас за ней. — Я хочу развестись, — сказал он. — Я не могу больше жить, поддерживая иллюзию брака, кото¬рого нет. — А ее муж знает об этом? На родине Жади очень жестоко наказывают женщин, которые из¬меняют мужу, — уверенно отозвалась Маиза. — При чем туг Жади? — Лукас разыграл удив¬ление. Но Маизу было не обмануть. Их разговор сно¬ва прервала вошедшая Мел. Она обняла отца. — Будет лучше, если вы разведетесь! — выпа¬лила дочка и убежала. — Ты хочешь сказать, что проснулся и внезап¬но захотел стать счастливым? Слишком много со¬впадений именно тогда, когда появилась Жади, — продолжала Маиза разговор, начатый до прихода дочери. Лукас отвел глаза. — Мы говорим о нас. — Мы никогда не были парой, нас всегда быдо трое! Ты, я и твои воспоминания о ней! Мы никогда не оставались одни! Она всегда сто¬яла между нами. И не говори мне, что я выхо¬дила замуж, зная это! Я была слишком молода, чтобы допускать, что это возможно! Я думала, что если женщины нет, то ее нет... Но я ошиб¬лась! Эта Жади занимала больше места в твоей жизни, чем я! — Маиза, давай поговорим в другой раз, — Лу¬кас был не в силах выдерживать крики жены. — Нет, не в другой! Если мы с тобой растор¬гаем этот брак, то нужно собрать всех, кто жил в этом браке: меня, тебя, Жади и ее мужа! — вы-крикнула Маиза. . — Ты обезумела?! — Будем решать с теми, с кем жили, сообща! — Маиза ушла. — Ты не посмеешь сделать это! — крикнул Лукас. Но оскорбленная женщина способна на мно¬гое... Явилась нянюшка и встала у двери, скорбно поджав губы. — Далва, я провел с ней ночь, — Лукас зас¬ветился счастливой смущенной улыбкой. — Жизнь дает мне второй шанс, и на этот раз я его не упущу. У меня больше нет оправданий, как раньше: я не хочу скрывать свои чувства. Мел уже выросла, она спокойная и умная. Ты говорила, что она похожа на меня, такая же романтичная... Хорошо или плохо, лучше или хуже Диогу, но я помог отцу в управлении компанией. Теперь я могу подумать о себе, — уверенно продолжал Лу¬кас. — Я хочу развестись с Маизой и жениться на Жади. Но прошу тебя не упоминать ее имя в раз-говорах... Жади сидела перед окном в гостиной. Она то печалилась, то мечтательно улыбалась. Ее разду¬мья прервала Кадижа, спросившая, почему мать грустит. — Я многое пережила... — вздохнула Жади. — Когда-нибудь, когда ты станешь взрослой и смо¬жешь меня понять, я расскажу тебе все... Вскоре приехал Саид. Он обнял дочь и сказал, что привез ей подарок. Сайд стал привычно делить¬ся с Жади своими впечатлениями от поездки, но Жади смотрела на мужа отсутствующим взглядом. Я должна рассказать ему все сейчас... Мне опять стало тяжело рядом с ним, как в первые дни... Я так далека от него, от того, что он говорит, я все время рядом с Лукасом... — думала Жади. Вдруг ход ее мыслей прервал Саид. — Ты меня не слушаешь? — Что? — опомнилась она. — Прости... Саид нахмурился. Он сразу заметил, что его жена сильно изменилась, и начал за ней наблю¬дать. Жади теперь, только ходила по комнате, не видя и не слыша ничего вокруг. Конечно, при¬знаться мужу в том, как славно она провела Рож¬дество, духу у нее не хватило. Но Саид, естествен¬но не мог не заподозрить, что именно Лукас — причина того, что его женушка смотрит в пото¬лок и на все вопросы отвечает: «Что ты сказал?». Затем Жади стала умолять Саида вернуться с ней в Марокко. Но от этого его подозрения все больше усиливались. — Чего ты боишься? Себя? Своих желаний? Сво¬их воспоминаний? — привычно допрашивал ее муж. — Я боюсь, что ты все испортишь. Все это вре¬мя я старалась быть тебе хорошей женой, и ког¬да мне удалось... — Он искал тебя, говори, Лукас искал тебя?! — с остервенением закричал Саид. — Говори тише, там Кадижа... Нет, никто меня не искал, никто... Туг выбежала Кадижа и спасла мать от этого трудного разговора. Дядюшка Али объявил, что собирается возвра¬титься в Марокко. По дороге он хотел заехать в Фош де Игуасу, где была самая большая мусуль¬манская община в Бразилии. Причина такой спешки крылась не в огромном количестве дел, на которые ссылался дядюшка, и даже не в его, якобы, плохом самочувствии, а в том, что он за¬хотел забрать свою строптивую племянницу с со¬бой, от греха подальше. Аллах, это спасение, — мысленно вздохнула Жади. Саид согласился, что Жади должна уехать с дя¬дей. Жади улыбнулась дяде и еще раз мысленно поблагодарила Аллаха. Прощаться с Лукасом она не собиралась. Маиза позвонила Саиду и попросила его про¬консультировать ее по поводу оформления части дома в марокканском стиле. Саид был изрядно удивлен. Он с еще большим подозрением посмот¬рел на жену. — Мне звонила жена Лукаса Ферраса и проси¬ла о встрече, — хмуро сообщил он. У Жади от этой новости едва не остановилось сердце. — Ты не пойдешь, конечно? — с испугом и на¬деждой спросила Жади мужа. Если раньше она мечтала уехать в Марокко с Дядей, то теперь ей вовсе не хотелось оставлять мужа одного. — Почему нет? Пойду! — Саид подарил жене злую ухмылку и ледяной взгляд. Маиза предупредила его, что с ней придет под¬руга, но, несмотря на это, они должны остаться наедине. — Я пока еще не знаю, что буду делать, но этот Саид — козырь в моей колоде, джокер, и я должна правильно им распорядиться. Я справ-люсь, — уверенно заявила Маиза Лидиани, злоб¬но щурясь. Жади бросилась за помощью к сестре. Латиф¬фа выслушала ее и сказала, что Маиза, видимо, хочет встретиться с Саид ом, чтобы рассказать ему все. — Давай пригласим Маизу к нам и поговорим с ней! — предложила Латиффа. Жади согласилась, а Маиза тотчас радостно приняла приглашение Латиффы, решив взять с собой Лидиани. Лукас, в свою очередь, отправился за поддер¬жкой к Иветти. Она встретила его дружескими объятиями. — Что случилось? — спросила она. — Все случилось, — Лукас смущенно улыбнул¬ся. — Теперь я хочу развестись и жениться на Жади. Он рассказал Иветти, что Маиза угрожала рас¬сказать все Саиду. Иветти призадумалась. — Да, твоей супруги стоит опасаться! Ну, ты и выбрал себе спутницу жизни!.. Давай позвоним Жади и пригласим ее ко мне. Я хочу взглянуть на все ее глазами, — наконец изрекла Иветти. — Жади любит меня, как раньше, даже боль¬ше, чем раньше! Я это чувствую, вижу! — глаза Лукаса блестели от счастья. — Я знаю! — махнула рукой Иветти. — Ты пря¬мо словно свихнулся! Я говорю не об этом, я хочу узнать, как у нее обстоят дела с мужем. Пусть придет, мы поговорим и решим, как вам проще выпутаться из этой истории. — Тогда позвони ей сама, — сказал Лукас. — Я не в курсе, вернулся ли ее муж. Албиери давно пришел к выводу, ЧТО племян¬ница Эдны за ним следит. На днях она якобы случайно вошла в комнату, когда он делал в сво¬ем дневнике записи по поводу развития клона. Могла ли Алисинья что-нибудь прочесть?.. — раз¬мышлял профессор. Алисинья усердно извинялась перед Эдной, го¬воря, что давно должна была найти себе работу и уйти от них. Но жена доктора хотела, чтобы ее племянница сначала закончила учебу. Эдна меч¬тала сделать для этой девушки то, что когда-то не могли сделать для нее. Эдна пришла к мужу и убедила его найти об¬щий язык с Алисиньей. Жена просила не обра¬щаться с девочкой, как с посторонней. Албиери разозлился. — Но она и правда посторонняя и вдобавок за¬ставляет нас постоянно ссориться! И все-таки пошел в комнату Алисиньи. Раза три эта бедная овечка смиренно повторила. — Извините, дядя... Аугусто уже не сомневался в том, что его раз¬дражает именно ее деланная кротость. Зачем эта девица так много извиняется?.. В глубине души она далека от послушания. Когда профессор ушел, Эдна стала доказы¬вать племяннице, что на самом деле ее муж любит ее.

Жади и Латиффа готовились к приходу гостей, но Жади внезапно решила уйти, чтобы избежать встречи с Маизой. — Когда она звонила Саиду, у меня возникло ощущение, что она все знает... Латиффа принялась убеждать сестру. — Она ничего не знает! Иначе она не прини¬мала бы тебя у себя дома, а сразу выцарапала бы тебе глаза! — Не все такие, как ты, не все демонстрируют свои чувства, — Жади обняла сестру. — Как толь¬ко они уйдут, позвони и все расскажи мне. - И тут зазвонил телефон. Жади взяла трубку. — Иветти, — Жади обрадовалась, — я так хочу тебя видеть! — Поэтому я и звоню, нам нужно повидаться. Угадай, кто сидит рядом со мной? Улыбка на лице Жади сразу сменилась серьез¬ным выражением. Она стала волноваться еще больше и не могла произнести ни слова. — Здесь у меня один человек... — Дай, я поговорю! — Лукас вырвал трубку из рук Иветти, как нетерпеливый ребенок. — Жади... — Лукас... — она мечтательно вздохнула, зак¬рыла глаза и замерла, слушая любимый голос. — Жади, я хочу тебя видеть! Я уже поговорил с женой и подал на развод. Мы не можем боль--шё ждать, мы слишком долго ждали! — Жади вздрогнула от звонка в дверь. — Я люблю тебя. — Салам алейкум! Добро пожаловать! — заго¬ворила Латиффа. В дом вошли Маиза и Лидиани. Жади посмот¬рела на гостей и поняла всю нелепость ситуации: она все еще держала трубку в руках, а Лукас про-должал что-то говорить. Маиза криво и злобно усмехнулась, взглянув на Жади. — Вы принесли свет в мой дом, вы принесли радость в мой дом! — Латиффа театрально разво¬дила руками перед гостьями. — Когда мы сможем встретиться? — спросил Лукас на том конце провода. — Потом, потом... Когда я смогу, я позвоню ей, хорошо? — Ты не можешь говорить, да? Иветти вырвала у него трубку и сказала, что позвонит позже. И объяснила Лукасу, что не сто¬ит переспрашивать, так как к разговору могут подключиться ненужные уши. Иветти и Лукас до¬говорились встретиться после рабочего дня и сно¬ва попытаться позвонить Жади. — Какой великолепный дом! Этот восточный стиль такой романтичный, такой сексуальный, правда, Маиза? — Лидиани с восторгом осматри-. вала обстановку — Очень сексуальный, — согласилась с подру¬гой Маиза и просверлила жестким взглядом Жади. — Вы просили моего мужа помочь с интерье¬ром? — обратилась Жади к Лидиани. — Это я, — сказала Маиза. — Вы тоже будете делать ремонт? — Жади не переставала улыбаться белоснежной улыбкой. — Капитальный, я хочу все разрушить и пост¬роить заново. Ремонтов было много, но это все¬го лишь ремонты. Ничего интересного. Ничего оригинального. Пока Лидиани и Латиффа мило беседовали, Жади и Маиза продолжали кидать друг на друга взгляды, полные ненависти. Лидиани рассказыва¬ла о том, что она делает, чтобы ее муж не смот¬рел на других женщин. — Если бы ты была мусульманкой, тебе бы не приходилось так стараться, — сказала Маиза. — Это правда, что женщину, которая изменила мужу, ждет наказание? — Восемьдесят ударов плетьми на площади, чтобы служило примером, — сказала Латиффа, наливая чай. — Кажется, мужчинам тоже полагается плеть? Мужа наказывают вместе с женой, да, Жади? — увлеченно продолжала Маиза. — Да, это правда. Но если обвинителю не уда¬ется ничего доказать, если он не приводит четы¬рех свидетелей, которые видели все собственны-ми глазами, то удары полагаются ему, чтобы это послужило примером другим клеветникам, — гор¬до ответила Жади — Да, потому что оклеветать человека — это очень большой грех, — добавила Латиффа. . — Так что люди думают не один раз, прежде чем выдвинуть такое обвинение. Они боятся на¬казания, — Жади победно улыбнулась. — Я бы была спокойна, если бы такой закон ввели у нас, — сказала Лидиани. — Тавиньу бо¬ится насилия, он ни за что не рискнул бы изме¬нить мне. — У нас никому не нужны эти четыре свиде¬теля, — Маиза продолжила свою психологичес¬кую борьбу с Жади. — У нас есть детективы, фо¬тоаппараты. Фотографии скажут больше, чем сло ва четырех свидетелей, которые могут и соврать, между прочим. Жади напряглась и перестала улыбаться. А вдруг его жена велела следить за нами? Вдруг у нее есть наши фотографии? О, Аллах! — испуганно подума¬ла она. — Ни один муж-мусульманин не усомнится в подлинности фотографий, ни один, — Маиза хит¬ро прищурилась. — Хватит, — прошептала Лидиани, когда они усаживались за стол. — Этот разговор может плохо кончиться. Тебе лучше уйти, — шепнула Латиффа Жади. — Нет, теперь я не уйду! — ответила ей Жади. Все явно были смущены и раздосадованы. Ла¬тиффа и Лидиани снова принялись болтать, а Жади и Маиза пристально рассматривали друг Друга. — Тебе нужны еще доказательства? Если рань¬ше я была не уверена, то теперь я точно знаю: она была с Лукасом, — сказала Маиза подруге по пути домой. — И она все прекрасно поняла. Если раньше она не представляла, с кем имеет дело, то теперь сообразила, наконец. — Чем все это кончится?.. — ужаснулась Ли¬диани. — Гарантирую восемьдесят ударов плетьми, от меня лично, собственными руками, — жестко сказала Маиза. — Каким кошмаром закончился ваш брак... Я холодею от одной мысли, что у меня все может быть так же, — заныла Лидиани. — Не будет! Потому что в твоей жизни не было Жади. Как я ненавижу эту женщину! Я хо чу, чтобы она страдала так же, как я страдала из-за нее! — Ты хочешь вернуть Лукаса? Я могу дать тебе ту одежду, которую мне дала Латиффа, — предло¬жила Лидиани. — Даже не смей об этом думать! Я могу разре¬зать эту одежду на мелкие куски, сжечь! — закри¬чала Маиза с остервенением, как будто самой ви¬новатой в этой истории оказалась несчастная одежда. Маиза очень страдала и от этого становилась все озлобленнее. Мел проезжала на машине мимо пляжа. Здесь за столиком кафе сидел Шанди с приятелем и болтал о Карле. Мел ехала медленно, и в ее ав-томобиль врезался ехавший следом. Владелец вышел из машины и стал ругаться, грубо хватая девушку за руки. Но Шанди был рядом и сразу заметил, что в аварию попала именно его неза¬дачливая подопечная. Он подбежал к Мел и од¬ним ударом уложил водителя, который нападал на Мел. Потом обнял ее, попросил приятеля дать поверженному шоферу его телефон и повез Мел домой. Он так добр... — с нежностью думала о нем де¬вочка. — Он кричал, но не-называл меня дурой, не смеялся надо мной, как Нанду и Сесеу. Она Нервно теребила браслетик, подаренный Шанди на рождество. А Шанди сам пока не замечал то, что уже ста¬новилось понятно всем окружающим: он по-осо¬бенному относился к своей подопечной. Он был явно влюблен в Мел, хотя пока Шанди упорно отрицал это, говоря себе, что просто девочка очень ранимая, и ей нужна его защита. Саид высадился из такси у своего дома. И по¬разился, увидев направляющуюся к нему Маизу. Жена его врага гоняется за ним, как маньячка... И он прекрасно знает, что этим нужно восполь¬зоваться! Но как?! Маиза усмехнулась, заметив растерянность Са¬ида. Ничего, она все возьмет в свои хрупкие руки, и Саиду не придется размышлять. Латиффа увидела с балкона, что Маиза разго¬варивает с Саидом, и попросила дочь и племян¬ницу быстренько спуститься. И все же Саиду и Маизе удалось назначить встречу и скрепить на¬мечающийся союз крепким рукопожатием. Жади лежала на коленях у дядюшки Али, он гладил ее по голове. — Я предпочел изменить свои планы, Жади, но твой муж руководствуется порывами. Он упрямо хочет оставить тебя в Рио-де-Жанейро. Аллах не одобряет таких импульсивных поступков. Жади вздохнула. Она понимала, что ее спокой¬ная жизнь отныне окончилась, но расставаться с ней ой как не хотелось. — Дело закончится тем, что ты опять поста¬вишь все на того парня, как было в прошлый раз. — Нет, дядя, нет... — Жади села. — Первую ошибку можно простить, но второй нет прощенья... Ты не сможешь снова всех обма¬нывать. — Вы знаете, как я не хотела приезжать, как я хочу уехать отсюда. Это Аллах надоумил Саида отпустить меня. — Лишь бы лекарство было принято вовре¬мя... — вздохнул Али. — Больше всего я хочу уехать отсюда! Там я за¬буду все снова и навсегда... — твердила Жади. — Если бы Кадижа была дочкой Латиффы, то я бы еще понял. А Самира... Самира очень похо¬жа на тебя, когда ты только приехала в Марокко... Меня очень тревожит ее судьба, — с беспокой¬ством сказал дядюшка напоследок. — Она хочет учиться, хочет сама выбрать себе мужа... — Нет, у нее все будет иначе. Ей не придется жить в Марокко, как пришлось мне, — Жади вы¬терла слезы. — Кто знает, наши судьбы начертаны на Небе¬сах. Аллах распоряжается судьбами людей... Я забыла в первый раз, забуду и во второй, — сказала себе Жади. Но на первый раз ей понадо¬билась около десяти лет. Однако мосты были сож-жены: возврата к спокойному счастью уже не было. Пока Жади думала, как ей забыть Лукаса, он, напротив, размышлял о том, как им быть вместе. Он предпринял еще один решительный шаг: по-шел на разговор с отцом. Леонидас сидел в сво¬ем кабинете и изучал какие-то бумаги. — Отец, я хочу поговорить с тобой, — Лукас подошел к столу старшего Ферраса. Тот оторвался от бумаг и вопросительно поднял глаза на сына. — Я попросил развода у Маизы и женюсь на Жади. Леонидас тотчас разразился бранью. Он не счи¬тался с чувствами своего сорокалетнего сына и не принимал их во внимание. Он упоминал лишь о выгодном контракте и об открытии дверей на Во¬сток... А что такое счастье единственного сына для Леонидаса Ферраса?! Ни-че-го! Конечно, судьба предприятия для него гораздо дороже, чем судьба сына!.. — Ты сможешь жить, как хочешь, лишь после моей смерти! — заявил старший Феррас. — Или ты откажешься от этой женщины, или я пойду против тебя! Первый раз в жизни я пойду против тебя! — он грозил сыну пальцем, но тот уже под¬нимался по лестнице, не обращая внимания на его крики. Тогда Леонидас привычно стал вспоминать Ди-огу. Тот, по словам отца, был совсем другим, и с ним удалось бы обновить компанию. Вот он унаследовал от меня все лучшее! — вздохнул Леонидас, вспоминая погибшего сына. — Я знаю, Далва, он предпочел бы, чтобы по¬гиб я, а не Диогу! — кричал Лукас, расхаживая по спальне взад и вперед. — Не говори так, Лукас! Какой отец будет вы¬бирать между сыновьями?! Не надо оговаривать отца! Для него вы равны, — успокаивала его ня¬нюшка. — Я знаю, Далва, знаю! Мой отец никогда не одобрял моего образа жизни! Мне пришлось попытаться стать похожим на Диогу, чтобы он сильней -любил меня! И вот чего я достиг: меня уже нет, но мне не удалось превратиться в Ди¬огу! Я кажусь старше, чем есть на самом деле. Меня ничто не волнует, моя жизнь — это бес смысленный отсчет дней. Я потерял вкус к жизни! — И все из-за этой женщины! Она — твое проклятие! — заголосила служанка. — Может быть, но жизнь дает мне еще один шанс, и я его не упущу! Я буду делать то, что мне нужно, а на остальных мне наплевать! Туг вошла Маиза, и няня буквально выбежала из комнаты, не желая присутствовать при очеред¬ном семейном скандале. — Маиза, предупреди, что я не буду ужинать. Жена кивнула. — А как насчет нашего разговора? — Поговори с Жади и назначь время круглого стола. — Она здесь ни при чем! — Если хочешь, я сама назначу, — усмехнулась Маиза. Лукас вышел из комнаты. Он не знает, что она уезжает, — смекнула Маиза и улыбнулась своей собственной догадке. Саид рассказывал жене о встрече с женой Лу¬каса. — Я же тебя просила не ходить! — укорила Жади. Она ревнует меня, — догадался Саид. И снова взялся мучить жену, сказав ей, что, видимо, Ма¬иза хочет отомстить мужу за боль, причиненную ей из-за Жади. — Возможно, она тоже все эти годы чувство¬вала себя отодвинутой на второй план, как и я. Очень трудно быть на втором плане... Может, по этому, она нашла во мне родственную душу, — го¬лосом невинной жертвы заговорил Саид. — Это пытка! Тебе нравится издеваться надо мной! — закричала Жади. — Успокойся, — все тем же выдержанным то¬ном остановил ее он. — Я чувствую себя виноватой, но я ни в чем не виновата. Ты совсем не такой добрый, как все считают! — Жади отошла к окну. Что ни говори, а теперь она не могла не ощу¬щать за собой вины. Я боюсь того, что он может сделать, — подумала она. — Прости, — он взял ее за руку и повернул к себе. — Оставь меня, — устало вздохнула она. — Я слишком сильно люблю тебя... — Это не любовь: это гордость, оскорбленное самолюбие. — Забудь все, скажи, что простила, — выпра¬шивал Саид отпущения грехов. — Хорошо, я пойду собирать вещи, — жена ушла. Она не забыла его, — в глазах Саида таилась прежняя злоба... Надо ли было ему извиняться?.. Иветти твердила Лауринде что Леонидас ее любит, и она не понимает, почему он не хочет быть с ней. — Ему трудно забыть, как ты предала его с Ди-огу! — объяснила подруга. Иветти искренне удивилась. Она считала, что поступила честно, переспав с юношей. Какая-ни¬будь другая на ее месте подумала- бы об этом, но не сделала, а значит, предала в чувствах. А она была откровенна, что тут такого? Иветти решила, что просто никто не любит честных людей. — Я люблю счастливых людей, счастливые лица! А так как я не могу помочь себе, то я по¬могу вам, — заявила Иветти в ответ на благодар¬ность Лукаса и снова позвонила Жади. — Я знаю, ты не можешь говорить, тогда слушай! Завтра, в три часа, у меня, — сказала Иветти. — Скажи, что я люблю ее, — шепнул Лукас. — Он говорит, что любит тебя, — передала Иветти. — Я тоже, очень, — ответила Жади со слезами на глазах. Но были ли ее слезы слезами счастья или горя от предстоящей разлуки?.. А Назира тем временем усиленно уговаривала Мохаммеда оплатить билет Эдвалду до Марокко. Тот согласился ехать. Она опять применяла пси¬хологическое воздействие в виде крика. Мохам-мед сказал сестре, что может устроить ее свадьбу с Мустафой, но Назира требовала в качестве же¬ниха только Эдвалду. Брат сказал, что позвонит Абдулу, и если тот согласится принять этого бра¬зильца, то все будет так, как она хочет. — О, Аллах! — шептала у себя в комнате Ла¬тиффа. — Сделай так, чтобы Назира поскорее вышла замуж и оставила нас в покое! Три женщины мечтали об одном и том же. Али зашел попрощаться с Албиери. — А ты допускаешь возможность существования в мире взрослого клона? — спросил он напоследок. Аугусто охотно рассказал другу об одной кни¬ге, написанной в 1978 году Дэвидом Рорвиком. Тот поведал о том, как один бизнесмен заказал группе ученых свой клон, и, по словам автора, эксперимент оказался удачным. — Во времена древних греков, как мы знаем, люди гибли за то, что хотели овладеть знаниями богов. Сейчас речь идет не об отдельных людях: я вижу целую цивилизацию, которая хочет смес¬тить Аллаха и занять его место. Когда же Запад остановится? Для вас Аллах — это наука! — воз¬мутился Али. — Аллах и наука не так уж несовместимы. Вче¬ра я разговаривал с одним своим другом, Алек¬сом, он вспомнил изречение философа Ницше: «Сам Бог, закончив свою работу, преклонился перед наукой, и уступил свою работу ей». — Аугусто, не надо судить о Боге по изречени¬ем Ницше. Этот Ницше сам говорил, что Бога нет, — Али радостно осмеял известного философа. Эдна тоже спустилась, чтобы попрощаться с Али, но ей не удалось уговорить спуститься Али-синью. Эта бедная овечка лелеяла свои хитрые за¬мыслы. Она нашла дневник Албиери и стала ко¬паться в записях ученого. Тут пришел хозяин дневника, и Алисинья быстро положила записную книгу на тумбочку. Аугусто вышел из себя. — Я оставлял дневник в тумбочке, а не сверху! — закричал он. — Почему ты все время роешься в моих вещах? Что тебе нужно?! В итоге супруги снова поругались. Алисинья смотрела совершенно невинными глазами. И никто не подозревал, что хитрая девчонка недавно нарочно переклеила надписи на пробир¬ках, чтобы подвести Эдну. Алисинья твердила тет¬ке, что всегда мечтала стать хорошим секретарем, как она. Сотрудники сказали профессору, что, скорее всего, именно его жена перепутала анализы, и нужно сказать ей об этом после Нового года. Все считали, что на ее место должен прийти другой молодой специалист. Многие думали, что Алиси¬нья сумеет прекрасно справиться с обязанностя-ми Эдны. Албиери зашел в тупик. Он не доверял племян¬нице жены, но Эдне она заменила дочь. Да и за все время своей работы в клинике, Алисинья не проявила никаких дурных качеств, кроме притор¬ной услужливости. Но профессора больше всего настораживало, с какой настойчивостью она пы-талась всем угодить. Эдна подарила племяннице свое кольцо, кото¬рое девушке когда-то понравилось, и дала денег, на то время, пока их не будет. Супруги собира-лись в отпуск в Мараньяне. И только Деуза знала, что Лео тоже находил¬ся там... Али вернулся в Марокко вместе с Кадижей и Жади. В доме был праздник. Все обнимались, це¬ловались и танцевали. Больше всех радовалась Жади, которой все-таки удалось убежать от Лука¬са. Правда, она пока не задумывалась над тем, что от самой себя не убежишь... Даже предав свои чувства, невозможно их уничтожить. Жади обняла старую верную служанку. — Если бы меня бросили посреди Сахары, мне было бы не так одиноко, как в этом пустом доме. Здесь так не хватало смеха Кадижы и ссор Абду-ла и Али, — пожаловалась Зораиде. Жади повела ее в спальню. — Я видела Лукаса... Наедине... Служанка поняла и ужаснулась. — Что ты наделала?! — Это Саид толкнул меня к нему! Ты по¬мнишь, что я не хотела уезжать из Марокко, что¬бы не приближаться к Лукасу, ты помнишь?! — А, может, Саид хочет убить Лукаса? — Зо¬раиде со страхом делилась своими подозрениями. — Почему ты так думаешь? — спросила Жади — Не знаю, но его поступки кажутся мне странными. Похоже, он намеренно сталкивает тебя с Лукасом. Вдруг он хочет убить Лукаса и ищет предлог?.. , — Я думала об этом... Мне стало страшно, по¬этому я сбежала при первой же возможности. Если бы я сейчас не вернулась с дядей Али, я не знаю, что было бы... Я не контролировала бы себя, рискнула бы всем и сбежала... Зорайде горестно качала головой.

Иветти позвонила Саиду и под видом старой подруги его жены выведала у него, где Жади. Он сказал, что жена уехала, и Иветти передала но¬вость Лукасу. — Уехала... — Лукас растерялся. Отец все еще негодовал, зациклившись на мысли, что будущее компании окажется в конеч¬ном счете в руках Лукаса. Старший Феррас был не из тех людей, что ставят под сомнение свои идеи и идут на компромиссы. — Выхода нет: либо он женится, либо нет! Либо дверь на Восток откроется, либо нет, — он поставил вопрос ребром.— Зрелый мужчина, отец взрослой дочери ведет себя, как мальчишка! Как будто у него нет никаких обязательств! — продол¬жал исходить гневом Леонидас. — Не стоит бросать в него камень, мы тоже были хороши, — резонно заметил его друг Лобату. — Нет, нет, не сравнивай его ни с собой, ни со мной! Я всегда был очень уравновешен, — для пу¬щей убедительности Леонидас потряс перед дру¬гом указательным пальцем. — Да, и Иветти тому пример... — тотчас съяз¬вил Лобату. — Я не портил свою жизнь из-за отношений с ней! Когда надо было уйти, я ушел. Я умею кон¬тролировать, себя, держу себя в руках! Не люблю слишком эмоциональных людей: чуть что — про¬пади пропадом дела, законы, все... — эмоцио¬нально говорил Леонидас. — Есть пословица: «Если бы люди знали, как делаются сосиски и законы, они бы не ели пер¬вые и не выполняли бы вторые». — Ты издеваешься надо мной? — хмуро спро¬сил Леонидас. — Нет, я просто хочу поднять тебе настрое¬ние, — рассмеялся Лобату.. — Вокруг меня все рушится, а ты хочешь под¬нять мне настроение?! Ты лучше приведи в чув ства Лукаса, принеси пользу! — возмутился Лео-нидас. Но серьезный разговор не состоялся. Лукас пришел, не обращая внимания на окружающих, бегом поднялся на лестнице и стал собирать че-моданы. Безуспешно Далва пыталась поговорить с ним через дверь спальни. Он только сказал, что все в порядке. Все было и вправду неплохо — Лукас опять пытался совершить какой-то смелый поступок. Младший Феррас спустился по лестнице с че¬моданом, без объяснений поцеловал дочь и твер¬дым голосом сказал отцу, что поедет в Марокко. — Вернись! Нельзя же так безответственно по¬ступать с отцом! — закричал Леонидас. — Вернусь, тогда поговорим, — и Лукас ушел. Леонидас терпеть не мог, когда идут против его воли, и поэтому поднял страшный шум, ут¬верждая, что ему стало плохо. Далва вызвала Ал-биери, хозяин так же попросил ее вызвать Лоба-ту, который должен был поехать за Лукасом и образумить его. Бедняжка Мел смотрела на всю эту дикую су¬ету с ужасом. — Что случилось?! — прошептала она. ' - — Твой отец безответственный! Ему на все на¬плевать, на дела, на меня! — А в чем виноват папа? — Твой отец бросил компанию, наш дом, нашу семью и уехал за женщиной, как будто ему восем¬надцать лет! — закричал Леонидас. — Мама говорила, что у папы много любов¬ниц, но она не знала, что есть постоянная, — со слезами на глазах объяснила Мел. Для ее еще детской души отъезд отца и общая паника были слишком непонятны. И Мел снова убежала из дома. На нее все равно никто здесь не обращал внимания. Албиери сказал Далве, что давление Леонида-са лишь слегка повышено. — Лукас так и не повзрослел, он совсем не ува¬жает меня. Он мог бы быть полюбезней и дождать¬ся моей смерти, а потом уничтожать годы моей работы! Но нет, он хочет, чтобы я видел, как раз¬рушается компания! — жаловался Леонидас другу. — Не драматизируй! — отозвался Аугусто. — Лукас знает многое о жизни в Марокко, давно знаком с «правилами игры» и не сделает фаталь-ных ошибок. Его не убьют! — Убьют?! — повторил Леонидас и заволновал¬ся сильнее, так как профессор упомянул о воз¬можной угрозе жизни сына. — И вообще ты ви-новат во всем! Ты настоял на поездке в Марок¬ко, хотя мы могли поехать в Париж, и тогда все было бы по-другому! — Тогда ты поссорился бы с Диогу в Пари¬же, — вздохнул профессор. — Не надо плакать, Мел, ну, поссорились отец и мать, подумаешь! Помирятся! Ерунда! — успока¬ивала Телминья подругу, заливающуюся слезами. Но Мел не собиралась успокаиваться: отец, по ее словам, был единственным в доме, кто ее по-настоящему понимал, а теперь он уехал... В Фесе тоже обстановка была накалена до пре¬дела. Абдул и Али бурно обсуждали, нужно ли при¬глашать Эдвалду в Марокко. Абдул возражал, хотя знал, что Назира в Рио снова отказывалась есть, так как считала, что все, и прежде всего, братья наплевательски относятся к ее жизни. А тут еще вошла Зорайде и сообщила: — Звонил профессор Албиери и сказал, что Лу¬кас приезжает в Марокко. Это был как гром среди ясного неба... Жади, к своему счастью, в это время гуляла по рынку с дочерью, не подозревая о новой поучи¬тельно-ругательной беседе с дядюшкой Али, ко-торая поджидала ее дома. Кадижа кидалась от од¬ной вещи к другой и просила все ей купить. Она вполне могла разорить всю семью Рашидов, по¬купая бесчисленные наряды и золото. — Я так боюсь судьбы, она всегда ведет туда, ку¬да мы не собирались идти... — вздохнула Зораиде. Али расхаживал по гостиной в ожидании, пока вернется Жади, и можно будет устроить ей раз¬нос. — Это мы почему-то так думаем, но часто сами совершаем поступки в порыве чувств, а потом все сваливаем на судьбу, — сказал дядюшка, сверкая глазами. Наконец, Жади и Кадижа явились. Девочку сра¬зу же увели. Дядя смотрел на племянницу уничто¬жающим взглядом. Напуганная Зорайде стояла по¬зади него. Жади ничего не понимала и вопроси¬тельно переводила глаза с одного на другую. — Приезжает Лукас, — наконец обронил дядя. И глупо было доказывать, что она ничего не - знала о его приезде. Дядюшка был уверен, что это заговор. — Ты не раз врала мне, и теперь я тебе не до¬веряю! — заявил он. Жади нужно было защищаться. — Даже если что-то произошло или произой¬дет, виноват во всем Саид! — закричала она. — Это он привез меня в Бразилию против воли! Он столкнул меня с Лукасом! И если бы я хотела с ним встречаться, то не уехала бы с тобой из Рио! Али пришлось признать логичность доводов племянницы. Но он на всякий случай приказал ей не выходить из города и не гулять, а Зорайде велел сказать Лукасу, что они уехали в Каир. Жади послушала дядюшку, но она всегда его слу- шала и делала все с точностью наоборот. Правда, при наличии определенного желания, Али мог бы защитить ее даже от гнева Саида, но боялся он, конечно, не за судьбу племянницы, а за судьбу своей репутации... Жади обняла Зорайде и поднялась наверх. — Мама, я помогла готовить баранину нам на ужин, — Кадижа прибежала и села на кровать к матери. — Хорошо, Кадижа, хорошо, моя принцесса, — Жади улыбнулась дочке, но в ее глазах стояли слезы. — Мама, почему ты плачешь? — встревожилась девочка. — Тебе показалось, — соврала Жади. — Мама, скажи мне, что с тобой? Ведь ты го¬ворила, что хочешь, чтобы я рассказывала тебе все, что чувствую? И ты — моя подруга, так и я — твоя! Жади обняла дочь. — Нам всем бывает грустно, вот и все. Мне есть что вспомнить: есть хорошие воспоминания, они вызывают улыбку, есть очень грустные, они вызывают слезы. — И о чем ты сейчас вспомнила? — Я боюсь потерять свое счастье, — она при¬жала дочь к себе. Хотя еще недавно покой для Жади не был синонимом счастья, сейчас она начала его ценить. Так что пересилит: разум или сердце?.. Маиза встречалась с Саидом в кафе. Он был смущен тем, что будет говорить с женщиной на¬едине, и выразил свои опасения. Но Маиза реши-тельно рассказала Саиду о том, как все эти годы муж не любил ее и вспоминал другую. Напосле¬док она поделилась подозрениями о том, что Лу¬кас неспроста через столько лет предложил раз¬вод. — Он все еще видится с той женщиной? — спросил Саид. В разговоре имя его жены не было упомянуто. — Похоже, да... Любовь не может длиться столько лет без взаимности. А теперь, вероятно, настал финал: он попросил у меня развода, прямо на этой неделе. Должно было что-то случиться, чтобы пламя разгорелось снова, — Маиза плакала. Саид судорожно сглотнул воздух. В глазах го¬рел мстительный огонь. — Он узнал что-то новое, встретился с ней, от¬куда мне знать?.. Ладно, для меня это не имеет значения... Прошу прощения за причиненные не¬удобства, я -хочу перенести нашу встречу, — она оставила Саида в одиночестве, дав ему твердую почву для подозрений. — А если этот Саид сделает что-нибудь ужас¬ное? С Лукасом или с ней... Ты об этом подума¬ла? — ужаснулась Лидиани, когда Маиза расска-зала ей о встрече с Саидом. — А обо мне кто-нибудь подумал? Я страдала больше всех! Лукас считает себя несчастным, по¬тому что не осмелился прожить другую жизнь. Она имеет мужа-миллионера, который готов ради нее на все, помнишь, ее кузина рассказывала? А я?! Кто знает о том, что я чувствую?! Ты дума-ешь, легко жить с человеком, который мечтает о другой женщине? Который все время указывает тебе, что ты заняла чужое место? Это он поста¬вил меня на это место! Он! Тогда, когда ему нуж¬на была жилетка для плача! — говорила Маиза со слезами на глазах. Подруга ее жалела, но помочь ничем не могла. Саид ходил из угла в угол по пустому гости¬ничному номеру. Его глаза были полны злобы, слова Маизы упорно не выходили из головы: «Должно было что-то случиться, чтобы пламя раз¬горелось снова... Он узнал что-то новое, встретил¬ся с ней...» А Маиза, вернувшись домой и обнаружив там чудовищную суматоху, тотчас бросилась в кабинет к тестю. - Что случилось? — спросила она. Леонидас встал из-за стола и начал трясти ука¬зательным пальцем. — Твой муж, твой безответственный муж бро¬сил все и опять поехал за этой женщиной! — Как это? — недоуменно спросила Маиза. — Уехал в Марокко и сказал, что женится на ней! — продолжал горячиться тесть. — Это мы еще посмотрим! — закричала Ма¬иза. В гостиной, кажется, собрались все, кто мож¬но, и прибавился еще Шанди, который слышал крики и ничего не понимал. — Оставь меня, Далва, мне не нужны утеше¬ния, я слишком долго страдала в этом доме! — го¬лосила Маиза. — Это ты мне говоришь?! — закричал Леони¬дас еще громче своей невестки. — Вы лучше других знаете, сколько меня за¬ставил вытерпеть ваш сын из-за этой женщины! А вы все равно привели ее и ее мужа в этот дом! — Но сначала я попросил у тебя разрешения! Это ты убедила меня пригласить их на Новый год! — Я хотела вам угодить, я всю жизнь пытаюсь всем угодить и вытерпеть все ваши выходки! — сорвалась Маиза. — Но я всегда и во всем поддерживал тебя! — Я никогда не была частью вашей семьи, вы хотели, чтобы я оставалась здесь из-за вашей внучки, а не из-за себя! Она! Она всегда была главная! Ваша внучка, дочь Лукаса! Вы использо¬вали ее, чтобы манипулировать мной! Вы делали из меня виновную, вы говорили, что если я уйду, ей будет плохо, что она необычный ребенок! Раз¬ве не вы это говорили, не вы?! — Маиза выбрала неподходящее место для разборок с тестем, так как все слышала Мел и была в отчаянии. — В нее бес вселился! — причитала Далва. — Остановитесь же, прекратите! — Тавиньу призвал всех к спокойствию. Леонидас опустил глаза, Маиза зарыдала, Мел в ужасе выбежала из дома. Как-то кстати, соот¬ветственно общему настроению, на улице лил проливной дождь. Шанди побежал за своей подо¬печной по оживленной трассе. Растерянную де¬вочку едва не сбила машина. Тут Шанди схватил Мел за руки. — Постой, не сходи с ума! Все образуется, вот увидишь! В глазах девочки застыло отчаяние, она дрожа¬ла от холода. Мел обессиленно закрыта глаза, и Шанди прикоснулся губами к ее губам... Иветти сидела у себя дома, на диване, и кра¬сила губы, как будто ждала кавалера. Весьма кста- ти прозвучал звонок в дверь. На пороге стоял Ле¬онидас, измученный домашним скандалом. Без лишних объяснений он положил голову на плечо своей возлюбленной и поцеловал ее. И вдруг из кухни Иветти выскочил какой-то мужчина с бу¬тылкой вина. — Простите, я не знал, — растерянно сказал он. — И я не знал, — Леонидас вскипел и засоби¬рался уходить. — И я не знала, — Иветти улыбнулась и по¬шла за бокалами. Она представила друг другу мужчин, налила вина. И стала откровенничать с мужчиной, кото¬рого звали Алекс, и был он очередным журнали¬стом. Она призналась ему и заодно Леонидасу, что всегда любила только «львенОчка». Леонидасу, в свое очередь, она рассказала,-что Алекс появился тогда, когда она переживала очередное исчезно вение «львеночка» и ела мороженое, потому что под мороженое всегда лучше думается. — Кроме львеночка, я никого не люблю. Я знаю, что у нас мало общего, что он боится стать счаст¬ливым, что он трус, что у него много проблем, — трещала без умолку Иветти. Леонидас обреченно поднял глаза к потолку. — Иветти, я ухожу, — сказал гость, почувство¬вав себя третьим лишним. — Нет, послушай, — с милой непосредственно¬стью остановила Алекса Иветти. — Если бы мне описали львеночка, я бы сказала: «Нет, он мне не нужен, он мне не подходит». Но знаешь, сердце не поддается разуму. — Все нормально, Иветти, — Алекс встал и чмокнул очаровательную хозяйку в щеку. — Мне было приятно с тобой познакомиться, ты дей¬ствительно потрясающа. — Вам повезло, львеночек, — он пожал руку Леонидасу и ушел. — Львеночек... — хищно протянула Иветти. — Я тоже пойду, — он попытался встать. — Нет, никуда ты не пойдешь! Ты что, опять решил испортить мне вечер? — вытаращила гла¬за Иветти и дернула «львеночка» за руку. — Иветти... — робкий «лев» задергался. — Теперь мы, наконец, с тобой одни, — и хо¬зяйка повалила его на диван... Маиза сидела на кровати, разложив по ней все свои украшения. Она плакала. — Ненавижу сцены, не понимаю, как я могла так опуститься... — сказала она вошедшей слу жанке. — Как я могла потерять контроль над сво¬ей собственной жизнью?.. Далва, ты думаешь, я люблю Лукаса? — с вызовом спросила она. — Я всегда думала так. — А я полюбила Диогу, и все время искала Ди¬огу в Лукасе, — призналась Маиза. Она больше всего боялась остаться сейчас на¬едине со своими мыслями и боязнью завтрашне¬го дня, когда все снова прояснится. Мел и Шанди продолжали целоваться за сто¬ликом кафе. Мел призналась, что она никогда не ненавидела Шанди, просто ей не нравилось по¬стоянное наблюдение. Шанди понимающе кивнул. — Да если бы за мной постоянно наблюдали, я бы просто послал охранника! Мел робко улыбнулась. — Знаешь, меня никто не замечает, нигде, даже дома... — прошептала она. — И я чувствую себя виноватой в том, что мои родители несчастливы. Дедушка надеялся, что я принесу в дом веселье, ушедшее со смертью Диогу, но я родилась груст¬ной, и единственное, что могла, — это быть луч¬шей в учебе и приносить медали... Шанди внимательно выслушал ее. — По-моему, ты себя совсем не ценишь. Я на¬учу тебя ценить себя... — он помолчал. — Мел, я все время думаю о тебе... Ты совсем не похожа на дочь богатых родителей, ты совсем другая... Я без тебя не могу... Со мной такое случилось впервые, Мел... Ты мне веришь?.. Девочка взглянула на него и серьезно кивнула. На следующий день Телминья стала приставать к подруге, почему она вся светится от счастья. Мел ловко перевела разговор на другое. Зато Шанди рассказал приятелю, что начал встречаться с Мел. — Теперь ты останешься без работы! — объя¬вил приятель. — Да и встречаться с этой девчон¬кой тебе не позволит ее дед! Но Шанди отмахнулся, хотя в глубине души тоже боялся, что родители девочки не разрешат им быть вместе. Ни Мел, ни он не собирались пока раскры¬вать свои отношения. Юноша не подозревал, что друзья тотчас начали сплетничать и всюду расска¬зывать, что Шанди подцепил себе миллионершу. Прошел час молитвы. После того, как все ков¬рики были свернуты, Кадижа побежала на рынок с дядей Али, чтобы купить очередной золотой браслет. Зорайде улыбалась Кадиже, но Жади си¬дела печальная. — Я здесь пленница... Не могу подойти к те¬лефону, не могу выйти одна, без разрешения дяди Али... — обиженно сказала она. . — Жади, не говори так, мне страшно... Ты хо¬чешь с ним снова встретиться? — Я не знаю, сколько Лукас пробудет в Марок¬ко и когда он приедет в следующий раз! И что, каждый раз, когда он будет приезжать в Марокко, меня будут запирать, да?! — Если ты встретишься с ним, сможешь ли ты сказать: «нет»? — Наверное, — неуверенно ответила Жади пос¬ле нескольких секунд раздумья. — Ты не смогла убежать от него в Рио, не смо¬жешь убежать от него и в Фесе, — служанка на¬хмурилась. — Подумай о том, что ты потеряешь, если не остановишься, и молись Аллаху, чтобы Он не позволил тебе увидеться с бразильцем! Жади ответила на слова Зорайде взглядом, пол¬ным неповиновения. Зазвонил телефон. Жади с тайной надеждой посмотрела на него, но трубку взяла Зорайде. Ус¬лышав голос Лукаса, она не на шутку перепуга-лась и напряженным голосом ответила, что Абдул здесь не живет. — Зорайде, это я, Лукас! — кричали из трубки. — Наверное, он на рынке верблюдов, — она по¬ложила трубку. — Почему Абдула разыскивают здесь?! Увидеть Жади будет непросто, — подумал Лу¬кас, когда служанка резко отсоединилась. По всему Сан-Криштобану носились слухи, что Эдвалду женится. Деуза сама спросила его недавно, во время танца, поженятся ли они, и дала ему время для размышления: до конца танго. Эд пару секунд поразмышлял и согласился. Парочка поцеловалась. Маникюрша привела Эдвалду к себе домой и представила маме, как своего жениха. Чтобы Лео не возненавидел Эда, они придумали целую легенду. Деуза скажет, что он настоящий отец Лео и появил¬ся после многих лет отсутствия. Донна Мосинья была довольна таким вариантом, хотя смущалась тем, что дочь первая сделала Эдвалду предложение. Мустафа сидел в баре и ел поджарку, когда уз¬нал, что Эдвалду женится, и подумал, что на На-зире. Он моментально сообщил об этом Саиду и Мохаммеду. Мохаммед сразу побежал к сестре. — Нельзя объявлять о свадьбе до согласия дяди Абдула! — закричал он. Назира ничего не понимала, но все были слишком убеждены, что Эдвалду объявил о же¬нитьбе на ней. И она вместе с Латиффой тоже начала радоваться этому событию. А Эдвалду рассказывал всем о своей невесте. Он говорил, что это его старая любовь, которая когда-то бросила его из-за увлечения им другой. И обещал познакомить всех с Деузой на праздни¬ке Нового года. • Донна Мосинья считала, что Эд — бабник, и дочь будет мучиться с ним. Но Деуза была уве¬рена, что ее будущий муж остепенится рядом с ней. К тому же, она радовалась, что Эдвалду со¬гласился стать отцом Лео, и теперь ее сын успо¬коится. — Я в отчаянии, я хочу жить своей жизнью, но никто этого не понимает! Я не могу больше жить так, как хочет мой отец! У меня полно седых во¬лос, а я так и не смог стать самим собой, — го¬ворил Лукас Лобату. Последний был больше занят содержимым бо¬кала, из которого пил, чем задачей, которую ему дал Леонидас, отправляя в Фес по делам. Главным для старшего Ферраса сейчас были не столько, дела компании, сколько неуправляемое поведение его единственного сына. — Люди всегда делают то, что хотят, и никто ни в чем не виноват. — Ты не знаешь, что значит быть сыном Лео-нидаса Ферраса! — Зато я знаю, что такое быть его другом! Но если ты наплевал на себя и превратился в того, кем он хотел тебя видеть, то это твоя вина. Воз-можно, так было легче. После того, как я изба¬вился от своей зависимости к наркотикам и ал¬коголю, я понял: выбор всегда за тобой. И Лобату снова припал к своему бокалу с вином. — Не всегда, — отрезал Лукас. — Всегда! У Сартра есть одно справедливое за¬мечание: «Неважно, что сделали из тебя, важно, что ты сделал с тем, что из тебя сделали». И это правильно, потому что взрослые так или иначе вечно пытаются руководить нами, но они не за¬мечают, что мы взрослеем и берем руль в свои руки! И начинаем сами управлять своей жизнью! — Именно так! С сегодняшнего дня, я сам уп¬равляю своей жизнью! Это случилось поздно, но это случилось, — жесты Лукаса и его тон очень напоминали Диогу. Лобату удивился, но вновь увлекся содержи¬мым своего бокала.

Амим увидел Эдвалду с настоящей невестой и побежал домой. — Я проведу эту ночь с женихом! Рабыня На¬зира снимет свои оковы! — орала Назира, но брат загораживал ей путь к выходу. — Только через мой труп! — кричал Мохаммед, широко расставив руки. — Через твой труп, согласна! — Назира начала «бодаться», как бык, и бить брата головой в жи¬вот. — А Эдвалду пришел праздновать Новый год с невестой! — закричал вбежавший Амим. Назира тотчас грохнулась в обморок, а Латиф-фа была на грани истерики. Все ее мечты рух¬нули... В двенадцать все начали загадывать самые за¬ветные желания. Деуза попросила, чтобы Лео вер¬нулся. Иветти и Лауринда хотели счастья в люб-ви. Шанди думал о. Мел, Леонидас — о Лукасе... А вот в Марокко, в доме дядюшки Али, все, как обычно, слушали его занудные истории. Он рассказывал про Новый год, который празднуют на Западе, и объяснял, что христиане ведут лето¬исчисление от рождества Христова. А мусульма-не считают месяцы, дни и годы по лунному цик¬лу, поэтому во всех месяцах по двадцать девять или тридцать дней. Но Жади не слишком интересно было слушать дядюшку. Она ходила в тени гостиной и думала о своем. Состояние отрешенности на этом праздни¬ке жизни было уже привычным для Жади. Наконец, Али выпустил на сцену танцовщицу. Это была Кадижа, В эту ночь все собрались че¬ствовать ее. Лукас в такой же отрешенности ходил по гости¬ничному номеру. «Полночь, наступил 2002 год», — сказал он себе. «Еще один год прошел, где сейчас Лукас?» — спросила себя Жади... Утром она вышла из дома с Кадижей, на ее лице светилась улыбка, которая не предвещала ничего хорошего. — Мы идем на рынок, — сказала она Зорайде. — Я сейчас не могу, только после обеда, — от¬ветила служанка, которая была призвана охранять Жади от Лукаса. — Я не одна, — Жади ушла, держа дочку за руку, а Зорайде проводила их недоверчивым взглядом. Жади гуляла по базару. Лукас посмотрел на Жади, и она ему улыбнулась. — Мама, а кто этот мужчина? — спросила Ка¬дижа. — Он все время смотрит на нас. — Не знаю, наверное, какой-нибудь турист, — Жади поспешно увела дочку к платкам, а потом показала ей золото. Девочка зависла у лавки. Жади снова посмотрела на Лукаса и улыбну¬лась ему. Он подошел к ней и встал у нее за спи¬ной, она закрыла глаза. — Жду тебя в развалинах, — тихо шепнул он и ушел. Жади засветилась от счастья. Леонидас рассказал Далве, что Лобату беседо¬вал в Фесе с Лукасом, но тот непримирим. — Ну, что случилось с нашим мальчиком?! Он был таким мягким, добрым, эта женщина просто дьявол! — нянька постучала по столу. — Как толь¬ко она появляется рядом с Лукасом, он становит¬ся другим. Леонидас согласно кивнул, но оба забыли одну немаловажную деталь: Лукас давно уже не был «мальчиком» и собирался заявить об этом. — Дай время Лукасу, и ваша проблема рассо¬сется. Все забудется, как было не раз, — с улыб¬кой сказал Леонидас невестке. — Время? Да я всю жизнь только этим и зани¬маюсь: жду, пока Лукас подумает, пока Лукас ре¬шит, пока Лукас повзрослеет... Я сильно повзрос-лела с тех пор, как пришла в этот дом, и больше не питаю иллюзий по поводу нашего брака. Маиза попрощалась. Далва остановила ее на выходе, сказав, что Леонидас любит ее. — Он любит свои контракты! — отрезала Ма¬иза. — Мы все любили тебя... — растерянно про¬бормотала служанка. — Вы любили меня для того, чтобы я не заб¬рала Мел, — и Маиза ушла. — Что ты будешь делать, Маиза? Что тебе под¬сказывает сердце? — спросила Лидиани подругу. — Если я послушаюсь своего сердца, то брошу все и пошлю Лукаса как можно дальше. Буду жить своей жизнью, встречаться с другими муж-чинами... — Так ты разведешься? — Знаешь, что меня останавливает? Если я раз¬ведусь, то потеряю гораздо больше, чем теряю сейчас! Подумай: я разведусь, буду получать али¬менты, но какой бы ни была сумма, мне придет¬ся сократить свои расходы. Быть независимой, быть свободной, об этом хорошо говорить, но что это даст мне? Я ничего не умею, я не училась, не делала карьеры, я только умею быть женой бога¬того мужчины. И будем смотреть правде в глаза, мне не восемнадцать. — Меня так угнетает, когда семьи распадают¬ся, — вздохнула Лидиани. — И я подумала... Я заплатила за все, что имею сейчас: деньги, финансовое положение, а он? Он ничего не заплатил, — с обидой продолжала Ма¬иза. — И уйти вот так, освободив им дорогу? Именно этого они и добиваются. — А Саид? Ты же намекнула ему... Почему он сидит и ничего не делает? — спросила Лидиани. Подруга пожала плечами. Но Саид Рашид не мог сидеть, сложа руки. Он позвонил в Фес, желая узнать, не поселился ли в какой-нибудь из тамошних гостиниц Лукас Феррас. Жади пришла домой задумчивая и взволнован¬ная. «Жду тебя в развалинах», — вспоминала она слова Лукаса, когда сидела у зеркала. Проница¬тельная Зорайде сразу заметила неладное. — Ты какая-то странная, — сказала она. — Нет, все в порядке. Просто устала... Устала жить так, как будто я прячусь, как будто не хочу видеть Лукаса... Не иметь возможности никуда выйти одной! Я чувствую себя заключенной, — она смотрела на служанку с вызовом, будто та была виновата во всех ее бедах. - — Но ты только что ходила, гуляла... — Ты не понимаешь, — сказала Жади много¬значительно и ушла. — Я не уеду отсюда, не увидевшись с ней. По¬смотрим, что мы с ней вместе должны сделать, чтобы больше никогда не расставаться, — говорил Лукас Лобату, сидя в одном марокканских кафе. — А ты не можешь подождать, пока мы не подпишем этот контракт? — Не могу! Каждый раз, когда мы уступали времени, оно разлучало нас друг с другом... Если ты кого-то любишь, не уступай, не поддавайся на уловки времени. — Ты, конечно, прав, но в определенных об¬стоятельствах... А муж? Что он думает? Она ему уже сообщила? — Думаю, что нет. Но это ее бегство в Марокко меня настораживает, может быть, он уже знает... Саид еще не знал, но уже догадывался. Как только в номере прозвенел звонок, он опрометью бросился к телефону. И услышал — Лукас Феррас находится в Фесе... Вечером Саид предупредил братьев, что возвра¬щается в Марокко, но не раскрыт истинную при¬чину своего отъезда. Утром Саид сел в такси и попросил отвезти его в аэропорт. Лицо его было решительно, глаза на¬литы злобой. Дай им Аллах, чтобы это оказалось совпадением, иначе живым этот бразилец из Ма¬рокко не уедет, — думал Саид. А Назира расспрашивала всех о невесте Эдвал¬ду. Узнав, что это его старая любовь, она впала в уныние. Все обиды Назиры, как обычно, обруши¬лись на невестку. Лишь ее она обвиняла в том, что брак Назиры расстроился. И когда Назира уз¬нала, что у Эдвалду с этой невестой уже взрослый сын, бедной Латиффе пришлось совсем плохо... Тихие развалины Феса... Давно уже не слыша¬ли старые стены двух влюбленных, которые ког¬да-то повстречались здесь. Пришло время вер-нуться в прошлое, чтобы оно стало будущим... Лукас ликующе пробежал под знакомыми сво¬дами полуразрушенных каменных арок. Жади за¬медлила шаг и, прислонившись к этим стенам, слушала голос своего сердца. Им было суждено встретиться здесь вновь, а верные развалины тер¬пеливо ждали их... Древние камни совсем не из¬менились с той поры, они хранили воспоминания об их любви... Наконец, влюбленные столкнулись, они шли разными проходами навстречу друг другу. Лукас взял руку Жади... Они поцеловались... — Как странно... Мы снова вместе, здесь, пос¬ле стольких лет... — Жади мечтательно улыбну¬лась. — Как будто и не было всех этих лет... Здесь мы такие, какими были раньше, — продолжил Лукас ее мысли. — Я снова чувствую себя подро¬стком, тайно влюбленным в тебя... — Нам не стоило приходить сюда, это безу¬мие, — вдруг испугалась Жади. — Я всю жизнь пытался забыть тебя, но не смог... Она со слезами в глазах посмотрела на Лу¬каса. — Ты часто думал обо мне?.. — Почти не думал, — смущенно улыбнулся он. Она улыбнулась в ответ, не поверив. — Я все время пытался забыть тебя, но мне все напоминало о тебе: мелодии, платок, реющий на ветру... — А я каждый день думала о тебе... Я спраши¬вала себя, как ты живешь, счастлив ли ты, я Же¬лала тебе счастья и в то же время мучалась рев¬ностью, что ты можешь быть счастлив без меня... — Здесь мы впервые заговорили с тобой, по¬мнишь? — спросил Лукас. — Я часто приходила сюда, — Жади едва не плакала. — Говорят, что все наши слова навечно остают¬ся в пространстве, подобно радиоволнам. Жади посмотрела вокруг. — Закрой глаза... Они оба закрыли глаза и прислушались к ти¬шине. «Ничто не случается просто так, наша встреча была предопределена еще до нашего рождения...»; «Я ни за что не откажусь от тебя, я пойду на любые жерт¬вы...»; «Ты предназначен мне судьбой и никто, нич¬то в этом мире не властны, чтобы разлучить нас...» — Ты еще веришь в это? В то, что никто и нич¬то в этом мире не властны разлучить нас? — спро¬сил Лукас. По лицу Жади текли слезы. — Я верю... Я сказал Маизе, что хочу развестись с ней... — Значит, она все знает. — Подозревает о тебе... Думаю, что знает... — Она пытается сблизиться с Саидом... Она расскажет все ему! — Она этого не сделает! — Сделает, и тогда я пропала... — Обещаю тебе только одно: на этот раз я не уеду отсюда без тебя! — сказал Лукас, и они сно¬ва поцеловались. — Я сошла с ума... Как я теперь вернусь до¬мой, что я им скажу... — начала паниковать Жади. — Я пойду с тобой, мы вместе поговорим с дя-дей Али, — предложил достаточно рациональное решение Лукас. Ведь единственное, что могло спасти их от не¬избежного гнева Саида, — это мудрость дядюш¬ки Али, и лишь за его спину эти, теперь уже не юные влюбленные, могли спрятаться. — Нет, что ты! — Жади, встречаясь тайком, мы делаем только хуже. Это гораздо рискованней, чем действовать открыто. Однажды я уже проявил нерешитель¬ность, когда мы собирались бежать. Пока я думал, судьба помешала мне, и ты вышла замуж за дру¬гого. Сегодня я готов на все, чтобы быть с тобой, неужели ты отступишь? — Нет, никогда... Я хочу сама поговорить с Са-идом, Лукас, хочу сама рассказать ему обо всем... Я прошу у тебя лишь немного времени... — Когда он вернется? — Я не буду ждать его возвращения, я сама по¬еду к нему в Рио! Я чувствую себя там уверенней: там мне есть куда бежать, а здесь нет. . — Тогда сделай это поскорее. Когда ты соби¬раешься лететь? — Я сегодня же поговорю с дядей Али. И луч¬ше не рисковать, и лететь разными рейсами. В Рио мы снова встретимся, в Рио, мой дорогой... — Согласен, но... — Но что?.. — Есть одна вещь, о которой я мечтал всю жизнь, я хочу увидеть это здесь, прежде чем мы уедем... Станцуй для меня... — по лицу Жади вновь потекли слезы, — как раньше... — Хорошо, — ее лицо осветила улыбка. Когда Жади вернулась домой, то увидела, что ее уже ждут. В гостиной стояли Абдул, Али и Зорайде. — Ты купила баранину? — спросила служанка. — Нет, я боялась, что тебе не понравится то, что я выбрала, — Жади попыталась разговаривать, как ни в чем не бывало. • — Столько лет замужем, а не научилась выби¬рать баранину! Бедный Саид, его жена даже по кухне ходить не умеет, — вздохнул Абдул. Жади поманила Зорайде наверх. — Ты ходила к нему? — спросила служанка, когда они оказались в спальне. — Да, — с вызовом ответила Жади. — Аллах, ты погубишь себя и меня заодно!.. — Зорайде, я бежала от этой любви, ты же ви¬дела! Но от судьбы не убежишь: он разведется с женой, а я с Саидом! Мы будем вместе, до конца жизни! — она улыбнулась, но служанка не разде¬ляла ее радости. Мел и Шанди сидели за столиком кафе. Они не расставались. Парень рассказывал о своей ма¬тери, которая из маленького закутка смогла сде-лать настоящий бар. — Ты с ней ладишь? — спросила девочка. — Она, конечно, достает меня, но мы с ней находим общий язык. Я очень к ней привязан, не люблю только, когда она лезет в мою жизнь. — Это лучше, чем когда тебя не замечают, — посетовала Мел. — Ты по-прежнему так думаешь? — Дом у всех слишком много проблем, им не до меня. Если бы оци знали, что я чувствую, что творится у меня в душе, Они бы не поверили, — у Мел на глаза навернулись слезы. — И что же ты чувствуешь? — Неуверенность, страх, сама не знаю, почему... — Ты никогда не говорила об этом с мате¬рью? — спросил Шанди. — Она бы не поняла меня. Моя мама такая красивая, правда? — Должен признать, да, — утвердительно кив¬нул охранник. — Она хотела бы видеть меня такой же: ухо¬женной, элегантной, в драгоценностях... Она счи¬тает меня незаметной... — Я люблю тебя такой, какая ты есть, не ме¬няйся, пожалуйста, — Шанди применил лучший способ заткнуть женщине рот, тем самым спасая ее от неминуемой истерики: признание в любви и страстный поцелуй. В момент поцелуя в кафе зашла Телминья. Она сразу расставила для себя все точки над «и». Телми¬нья выбежала на улицу, сказав Нанду и Сесеу, что в баре сидит жена их преподавателя, и поскольку они прогуливают занятия, то им лучше ехать домой. Мел — моя должница, — подумала Телминья. Вечером Жади отозвала в сторону дядюшку. — Дядя Али, я хочу вернуться в Рио-де-Жаней¬ро, я хочу быть рядом с мужем. Али улыбнулся ее словам. — Я очень рад это слышать. В Коране сказа¬но, что хорошая жена всегда должна быть рядом с мужем, когда он путешествует. Ты поступаешь, как хорошая жена. — Я хочу поехать в Рио, — повторила Жади. — Я боюсь, что жена Лукаса сблизится с Саидом. Али обещал ей завтра же взять билет на са¬молет. Леонидас постоянно звонил Иветти, но та не подходил к телефону. Она пыталась заставить его действовать решительней. Это был действенный и уже испытанный ею метод. Леонидас звонил сно¬ва и снова, и все больше и больше тревожился. Иветти задумала заодно таким образом и отпла¬тить «львеночку». Недавно, позвонив ему, она ус¬лышала от секретарши, что у Ферраса совещание. — Хорошо, — сказала себе Иветти, — в следу¬ющий раз, когда он приползет ко мне после оче¬редного скандала дома, я тоже буду на совеща-нии! Леонидас расстроено и озадаченно повесил трубку. Почему Иветти все время нет?.. Где она пропадает?.. Пришла Маиза. — Добрый вечер, пока мы не получили ника¬ких... — начал Леонидас, но невестка прервала его. — Я пришла поговорить с дочкой, — холодно сказала она. Мел призналась матери, что влюблена, но от¬казалась говорить в кого. Маиза улыбнулась. — Кто бы это ни был, он мне уже нравится! — воскликнула она. Мать и дочь обнялись. Как жаль, что у нас та¬кое единение бывает редко! — грустно подумала Мел. Саид прилетел в Марокко. Зорайде сказала, что его жена еще не вставала. Он вошел в дом Али, и ему навстречу выбежала Кадижа. — Папа, ура! — закричала она и повисла у отца на шее. Он ласково обнял дочь. — Пойдем, разбудим маму. — А она уже проснулась и ушла. Она встала и сказала: «Кадижа, ты спи, а мне надо купить кое-что в дорогу», — бесхитростно рассказала девочка. Лукас ждал Жади на развалинах. Она прибежа¬ла в черном облачении, с закрытым лицом, ски¬нула черный капюшон и верхнюю одежду и ос¬талась в костюме для танцев с семью вуалями раз¬ного цвета. И начала танцевать. Глаза Лукаса загорелись от счастья. Жади начала сбрасывать одну вуаль за другой. Каждая сброшенная вуаль обозначала что-то свое: красоту, любовь, здоровье, плодородие, власть, волшебство, контроль над временем. И приноси¬ла удачу во всех этих делах. Последняя вуаль была сброшена на землю. Лу¬кас подошел к любимой, Жади поцеловала его. — Я улетаю сегодня вечером, — сказала она. В ее глазах снова появилась неуверенность. — Тогда я возьму билет на завтра. Ты погово¬ришь с ним сразу или подождешь меня? — спро¬сил он. — Он не согласится на развод... — вздохнула Жади. — На этот раз все будет по-другому! Ты поста¬вишь Саида перед фактом, ты должна сказать ему, что мы вместе! Он не станет цепляться за ваш брак, ему будет нанесено публичное оскорбление. — Я боюсь, что он что-нибудь сделает с тобой. Саид очень мстителен. Он бывает добр, нежен, ласков, но одновременно очень жесток. — Мы будем уже не в Фесе, а в Бразилии. Это большая разница: там он уже не будет так свобо¬ден в своих действиях, как здесь. Ему там ничего не сделать! И там тебя никто не осудит, тебе не грозит наказание и мне тоже, — смело рассуждал Лукас. — Меня очень беспокоит Кадижа, — не успо¬каивалась Жади. — Я же объяснял, что ты гражданка Бразилии, и по нашим законам имеешь право опеки над ре¬бенком. Она улыбнулась. — Это похоже на сон... — Пока мы все не оформим, ты поживешь в моей квартире. — Скажи, что это не сон, Лукас, скажи! —, Жади не могла поверить в свое счастье. Они вновь поцеловались. Слова Лукаса рас¬ставляли все по своим местам, все планы были четки, как никогда. И не хотел помнить, что жизнь редко подчиняется проектам людей... Жади и Лукас продолжали целоваться. — У меня есть кое-что для тебя, и я хочу от¬дать тебе это здесь, в этом месте, в этот момент нашего с тобой обручения, — сказал он. — Что это? — заинтересовалась Жади. — Повернись спиной, — улыбнулся Лукас. Жади повернулась. — Закрой глаза, — Жади по¬корно закрыта глаза. Лукас достал из кармана пиджака нефритовый кулон. Он опустился на грудь Жади. — Теперь мы муж и жена, — сказал Лукас. Она открыла глаза и увидела свой талисман. Жади просияла и обернулась. — Это мой камень, как он попал.... — Это твой талисман, он вернул мне тебя, — ответил ей Лукас. — Зорайде... Когда она гадала мне, то сказала, что... что я найду этот камень, в тот день, когда ко мне вернется моя любовь, — Жади поцелова¬ла Лукаса. — Ты вернул мне мой талисман, и с ним ко мне вернулась удача. Ты держал его в ру¬ках, держал в руках нашу судьбу, это ли не дока-зательство? — Меня тоже это поразило. — Никто не может пойти против судьбы, Лу¬кас. Теперь я знаю, нам не страшна никакая буря! — уверенно сказала Жади. — Чего только не бывало в нашей жизни... Те¬перь недолго осталось, скоро мы будем счастливы. Но сейчас Лукасу снова пришлось отпустить свою любовь. По ее мнению, она должна была собирать вещи. Она поцеловала Лукаса, он под-нял черную накидку, и она убежала, еще раз чмокнув его, полная любви и надежд... Жади шла домой довольная и счастливая, ее черный балахон скрывал костюм для танцев. Она улыбалась собственному счастью... Саид позвонил в отель, где жил Лукас, и по¬пал на Лобату. Тот обрадовался, узнав, кто имен¬но звонит. А уж когда добряк и весельчак Саид пригласил их к себе на ужин ничего, кроме: «За¬мечательно!» — Лобату сказать не смог. Зато он огорошил сообщением об ужине вернувшегося в отель Лукаса. Лобату считал, что если они не при¬дут, это будет признанием вины: — Снова все изменилось... Едва мы думаем, что будем вместе, как все сразу меняется, — уд¬рученно сказал Лукас. — А как ты думаешь, за¬чем он позвал нас? Лобату стер пот со лба. — Не знаю. Но будь готов ко всему... — Нужно купить продукты для званого ужина, который я устраиваю для своих друзей. И пригла- -си музыкантов, чтобы этот ужин стал незабывае¬мым, — сказал Саид Зорайде. — А что это за друзья? Они и друзья Али тоже? — с подозрением спросила служанка. — Ты слишком любопытная, Зорайде, это ха-рам, — ответил Саид, сладко улыбнувшись. Но эта улыбка ничего хорошего явно не пред¬вещала... Зорайде занервничала. Она достала из шкафа с посудой старую чашку Жади с затвердевшей ко¬фейной гущей, которой было уже около четверти века. Это судьба Жади, но служанка ничего не могла прочитать. Здесь два времени, двое муж¬чин... Она ясно разглядела лицо одного из них, а другой — просто тень, его черты неразличимы... Она видела все смутно, но это должно случиться скоро, очень скоро. В тот день, когда она снова найдет камень, про¬шлое и будущее встретятся и сольются вместе, точ но две реки, и тогда ее судьба свершится, — Зорай¬де пристально всматривалась в чашку... Пришел дядюшка Али. Он узнал, что Саид приехал, а Жади пропала. Саид нервно прохаживался по балкону, перио¬дически поглядывая вниз. Аллах, подай руку Жади, не дай ей погиб¬нуть, — молилась Зорайде. — Тебя подвезти? — спросила Мел Телминью, когда они выходили из колледжа. — Ни за что! Не хочу быть третьей лишней, — она хитро улыбнулась Шанди. В машине Мел призналась Шанди, что ее под¬руга все узнала. — И вообще я больше не хочу скрывать наши отношения! — заявила девочка. — Я хочу, чтобы ты приходил в колледж, как мой парень. Я все расска¬зала матери... Только не назвала твоего имени... — Твои родственники не примут меня, — хму¬ро покачал головой Шанди. Маиза сказала Далве, что Мел влюблена. И ня¬нюшка стала расспрашивать девушку, кто ее воз¬любленный, но та не призналась. Тогда Далва ре¬шила спросить у охранника. Уж он-то должен знать... — Шанди, скажи, что за парень появился у Мел? — спросила нянька. — С кем она встреча¬ется? От неожиданности телохранитель уронил та¬релку с едой. — Извините, донна Далва... Я уберу, — он ви¬новато отвел глаза. — Ты занервничал из-за моего вопроса? — улыбнулась служанка. — Я ничего не знаю, донна Далва, — муже¬ственно соврал Шанди. — Не знаешь? — усмехнулась она. — Ну лад¬но, Мел сама мне все расскажет. А ты правильно делаешь, что не вмешиваешься в жизнь хозяев. Поступай так и впредь! Близился закат. Жади подошла к дому Али. Зо¬райде ждала ее. Жади улыбнулась служанке, но за ее спиной неожиданно вырос Саид. — Где ты была? — На рынке... — опешила она. Саид решительным шагом подошел к ней и со¬рвал черный балахон, под ним был костюм для танцев. — В таком виде? — глаза Саида налились яро¬стью. Жади смотрела на мужа со страхом. — Ты ходила на рынок в таком виде?! — Саид был в бешенстве. И Жади внезапно для всех рванулась и побе¬жала в спальню так быстро, как только могла. Саид бросился за женой. Дядюшка Абдул был в явном замешательстве, увидев полуобнаженную женщину, пронесшуюся мимо него. — Кто эта одалиска? — недоумевал он. Сомнения дяди развеял Саид, мчавшийся вслед за Жади. — Зорайде, что здесь случилось? — спросил дя¬дюшка Али. Но та только развела руками и вздохнула. Жади заперлась от мужа в спальне, но вряд ли можно было надеяться, что какая-то дверь оста¬новит разгневанного мужчину: — Оставь меня, Саид, оставь меня! — закрича¬ла она ему. — Открой, Жади, открой немедленно я при¬казываю! — негодовал Саид. Дядюшка Али рвался наверх, но Абдул остано¬вил его. — Он имеет право уладить это дело, как счи¬тает нужным. И оба дядюшки и прислуга остались стоять внизу, у лестницы, слушая крики, доносящиеся сверху. Саид вышиб дверь ногой. Жади закрыла голо¬ву руками, защищаясь от ударов, но бить ее с на¬лету муж явно не собирался. — Что ты сделала? — в ярости спросил он у жены. — Ничего... ничего, — Жади прислонилась к комоду и испуганно, исподлобья смотрела на мужа. — Невиновный не убегает. Ты ходишь по ули¬це в таком виде?! — Я... купила новый костюм для танцев, что¬бы танцевать для тебя... — соврала она. — Хватит лгать, тебе меня не обмануть! Я ни¬когда тебе не верил! А где твоя одежда?! Где одеж¬да, в которой ты пошла на рынок?! Или ты шла по городу голая, под этим плащом?! — Нет, я отдала ее одной бедной женщине, ко¬торая шла мимо. — Не ври! — остановил ее муж. — Это правда, Саид. — Где ты купила этот костюм?! Идем! — он больно схватил ее за руку. — Покажи мне этот магазин, я хочу поговорить с продавцом, который продал тебе этот наряд! — Я не позволю тебе так унижать меня перед всеми! — закричала Жади в ответ. — Идем! — Нет, не пойду! — она вырвалась из его рук. Она еще не потеряла способность врать очень правдоподобно. — Это можно считать признанием? — в глазах Саида разгорался огонь. Он мечтал поймать жену на очередной лжи, чтобы наконец-то появился повод для долгождан¬ной мести, и вот теперь его новая цель близка. — Признанием... в чем? — невинно спросила она. — Ты была с ним?! . — С кем? — С Лукасом! Ты была с ним! — но Жади за¬мотала головой. — Ты танцевала для него, как танцевала для меня! — Нет, Саид, нет... Клянусь тебе! — Лгунья! — Я здесь, а он в Бразилии! — продолжала она лгать. — Он здесь! И ты отлично знаешь, что он не в Бразилии! Вы сговорились! Ты попросила дядю Али привезти тебя сюда! Ты обманывала нас, ты приехала в Фес, чтобы встретиться с ним! — Неправда, Саид, Аллах свидетель, это не¬правда! Я понятия не имела, что дядя Али не хо¬чет ехать один! Я была удивлена, когда он пред ложил мне поехать с ним, — на этот раз Жади не лгала. — Какая же ты лживая! Ты обманываешь лю¬дей, вводишь их в заблуждение... — Саид, верь мне! — пыталась она убедить мужа. — Идем со мной на рынок! — он снова схва¬тил ее за руку. — Нет! Не пойду! Зорайде молилась на кухне. Али встревоженно ходил по дому. Он вновь остановился у лестницы. — Признайся, ты была с ним?! Признайся! — из спальни наверху доносились крики Саида. — Правильно говорят: «Где тонко, там и рвет¬ся». Саид не слушал меня, — дядюшка Абдул тоже посмотрел наверх. Саид сжимал Жади за руку. — Скажи мне правду! На этот раз я не буду тебя жалеть! На этот раз ты будешь наказана! Ты получишь те восемьдесят ударов плетьми, которые ты заслуживаешь! — Саид оттолкнул ее. — Я и так многое простил тебе! Угрозами он еще больше «вдохновил» жену на признание. — Чего ты хочешь?! Чтобы я выдумывала?! Мне не в чем признаваться! — Не в чем? Что ж... хорошо, подождем до ве¬чера. Тогда вы признаетесь вместе! Лукас ужинает у нас, вы сознаетесь оба! — он поправил галстук. — Ты... — Жади опустила глаза, и из них по¬катились слезы. — Оденься понаряднее, и раз уж ты купила но¬вый костюм для танцев, ты будешь танцевать для нас обоих, — с этими словами он ушел. Жади поняла, что снова и окончательно запу¬талась и, как раньше, рискует жизнью. Саид был готов запутать все еще сильнее, тем более он сам плохо осознавал, что за огонь он разжег. Саид спустился вниз и обвинил Зорайде, в том, что она покрывает Жади. Но дядюшка Абдул счи¬тал, что его племянник сам виноват. Он не смог воспитать свою жену правильно. — Петуха убивают в первую ночь или не уби¬вают вообще. Позволь верблюду сунуть голову в шатер, и он займет его весь. Саид не слушал дядю Абдула и не стал ничего объяснять дядюшке Али, Он попросил его не тро¬гать и ушел. Жади рассказала Али о том, что за ужин соби¬рается устроить ее муж: — Дядя Али, может случиться беда, не позво¬ляйте ему причинить зло Лукасу! — просила она. — Ты бросаешь вызов судьбе, Жади, — отри¬цательно замотал головой дядюшка. — Прошу вас, дядя... — Ты разрушила мой дом, разрушила стены моего дома, внесла раздор в нашу семью. Я на¬рушил свои принципы ради тебя, но ты гнешь свое, ты продолжаешь ломать свою жизнь и нашу, — возмутился Али. — Дядя Али, я лишь хочу быть счастливой! Вы сами говорили, что Аллах создал людей, чтобы они были счастливыми, — ответила ему племян¬ница. — Счастливой?! Ценой счастья других людей?! Нельзя стать счастливой, переступив через чье-то несчастье, нельзя! А обо мне ты подумала?! О мо¬их детях, о детях Латиффы?.. — Я никому не желаю зла, Аллах свидетель! — Когда Мохаммед решит выдать замуж Сами-ру, какая семья в Фесе захочет связать себя с се¬мьей, покрытой позором?! — Жаль Самиру, бедняжка! — причитала Зо¬райде, стоя рядом. — Самира останется без мужа, Амим не смо¬жет найти себе жену, мои сыновья тоже, и все из-за тебя, — Али ткнул в племянницу пальцем, про-должая свою пугающую речь. — Все потому, что ты не хочешь отказаться от земных радостей и жить согласно велениям Аллаха. Я всегда был од¬ним из самых уважаемых людей в городе, спроси у Зорайде. — Это верно, — послушно поддакнула ему слу¬жанка. — Я скрыл твой проступок, чтобы спасти свое доброе имя и в надежде, что Аллах просветит тебя и наставит на путь истинный. Но ты не взяла руки, протянутой Аллахом, — и дядюшка натянул на лицо маску глубочайшей скорби. Жади посмотрела на Зорайде. — Что теперь будет, дядя Али? — Что бы ни случилось, ты это заслужила, — заключил Али и ушел. Зорайде села рядом с Жади на кровать. — Что ты сделала, скажи?! — почти плача, спросила служанка. — Я виделась с ним... Это моя судьба, я не могла бежать от нее, — глаза Жади наполнялись радостной надеждой. — Смотри, — она достала свой талисман и улыбнулась. — Мой амулет, Зо¬райде, он нашел и вернул его мне, надел его мне на шею, это судьба... Служанка держала нефрит в руках и боязливо разглядывала зеленый камень. На лице Жади си¬яла счастливая улыбка. Мел снова ушла из дома. Далва волновалась оттого, что не знала, с кем встречается девочка, и просила Маизу расспросить дочь, но та отнеки-валась. Увсех девчонок есть свои тайны, это не беда... — У меня полно проблем, а ты хочешь, чтобы я выясняла, с кем встречается Мел! Перестань, — с пренебрежением выпалила Маиза. В наше время нужно следить за тем, с кем встречаются наши дети, — волновалась Далва. — Я даже рада, что она ведет себя так, как по¬ложено в ее возрасте. Я гораздо больше беспоко¬илась, когда она постоянно сидела за книгами и готовилась к занятиям. Она теперь стала за собой следить, ты заметила? — Маиза улыбнулась. — Это точно, она часами стоит перед зеркалом, пробует разные прически, примеряет платья и кофточки... Раньше ей было все равно, а теперь то не годится, это не подходит, то не так, это не так... — Вот видишь, значит, все прекрасно, — за¬ключила Маиза. Зазвенел телефон. Она сняла трубку. Маиза старалась разговаривать с друзьями так, словно ничего не произошло, и они с Лукасом по-пре-жнему вместе. — Маиза, как ты можешь так притворяться, я поражаюсь, глядя на тебя! Можно подумать, что у вас с Лукасом просто идиллия! — развела рука ми Далва, услышав очередную телефонную бесе¬ду молодой хозяйки. — Даже я в это верила столько лет... — вздох¬нула Маиза... Саид сидел на диване в решительной позе. Из-за занавесок к нему вышла Зорайде. — Саид, сегодняшний ужин... — заговорила она. — Почему тебя так беспокоит этот ужин? — притворно мягко спросил Саид, оторвавшись от своих мыслей. — Просто я слышала, что звонил друг отца Лу¬каса, и просил его срочно выехать в Португалию. Вы уже передали ему? — с надеждой спросила служанка. — Нет, и не передам, и ты тоже, — он холод¬но посмотрел на Зорайде. — Да я даже не знаю, где он, — пожала пле¬чами служанка. — Здесь у него более важное дело, — твердо сказал Саид. Зорайде поплелась к Жади. Кадижа делала ма¬тери прическу. Служанка отправила девочку вниз. Жади порыватась позвонить Лукасу и предупре¬дить его о намерениях ее мужа, но Зорайде оста¬новила ее — Саид не отходил от телефона в гос¬тиной. Служанка была уверена, что в присутствии Али ее муж ничего не сделает, но у Жади было дурное предчувствие. — Папа, тебе грустно? — спросила Кадижа, увидев отца в гостиной. — Нет, — ответил он, но дочь уже уселась ря¬дом на диван. — Ты невеселый. И мама тоже, она не смеет¬ся, не танцует. Вы поссорились? — проницатель¬но спросила девочка. — Да нет, иди поиграй.. Папа озабочен одним делом, которое он должен уладить сегодня вече¬ром, вот почему я серьезен, — взгляд Саида в раз¬говоре с дочерью оттаял. — Папа, я хочу, чтобы вы с мамой жили друж¬но. Аллах не любит недружные семьи, — сказала Кадижа со слезами на глазах. — Я знаю, солнышко, знаю, — Саид нежно по¬целовал дочь в лоб и отправил ее погулять. Лукас и Лобату сидели в кафе. Лукас, по про¬стоте душевной считал, что Саид — человек ли¬беральный, современный, живший во многих странах, и он не будет цепляться за брак и тем более применять какие-то наказания. К тому же у Лукаса была четкая уверенность в том, что муж Жади ничего не знает об их связи, иначе он бы не стал устраивать ужин. Но Лобату нервничал, он даже схватился за бутылку, припрятанную в пиджаке, но Лукас остановил его, попросив не осложнять его положения еще больше. Саид пришел к жене. — Я боюсь тебя, — сказала ему Жади. — И правильно. Сегодня вечером ты узнаешь, на что я способен, — пообещал Саид и удалился. В доме дядюшки Али пылал огонь в вазе с ле¬пестками роз. Вокруг наряженные женщины, танцовщицы... Все танцевали, но обстановка была темноватая, и это придавало празднику роковой оттенок. Дядюшка Али сказал Саиду о том, что возво¬дить напраслину на свою жену, обвиняя ее в из¬мене — это грех, и если нет четырех свидетелей преступления, то клеветнику грозит восемьдесят ударов плетьми. Саид парировал предупреждение дядюшки, сказав, что нет и четырех свидетелей того, что его жена отдала одежду нищенке. Али немного смутился. Жади и Зорайде наблюдали за происходящем во дворе, с балкона. — Лукас не должен пострадать из-за меня, иди, Зорайде, позови Саида, — приказала Жади и по¬шла в спальню. — Не делай глупостей, — не спешила служан¬ка выполнять приказ, двигаясь за Жади тенью. — Наоборот, я хочу помешать ему сделать глу¬пость! Я виновата, я не должна была нарушать своей клятвы... Аллах услышал меня и спас Лука¬са от руки Саида, а я не выполнила обещания... Я столько лет себя сдерживала... Я бы и дальше так делала, если бы не встретила Лукаса, но это случилось... Зорайде не двигалась с места и отрицательно мотала головой, но Жади закричала и сама выве¬ла ее из спальни. — В чем дело? — спросил Саид, придя в ком¬нату, где его ждала жена. Жади подошла к мужу. — Я признаюсь... Он не виноват, Саид. Я сама к нему пришла, а он не захотел говорить и про¬гнал меня... — вновь солгала Жади. Саид дал ей эффектную, но слабую пощечину. — Я больше не могу с тобой жить! Я хочу раз¬вестись! — твердо сказала она. Саид нервно сглотнул, глаза его забегали, он повернулся и отошел в сторону. — Скоро придут гости, — растерянно сказал он. Но жена продолжала пристально смотреть на него, и Саид повернулся. — Ты заставляешь делать меня то, что я не хо¬тел делать... — Он не виноват, Саид, — продолжала Жа¬ди. — Если ты хочешь отомстить, дело твое, но мсти мне, а не ему. Потому что он ни в чем не виноват! — Ты защищаешь его?! — Но это правда! Я поступила дурно, подда¬лась соблазну! Ты сам разбудил во мне это жела¬ние, разбудил те чувства, что спали во мне... — Они вовсе не спали! Он был тебе всегда бли¬же, чем я. Все эти годы ты спала и просыпалась рядом со мной, но душой ты всегда была далеко от меня... — Ты сам этому мешал. — Я сделал все, чтобы ты меня полюбила, — пробормотал Саид. — Разве? Но все проявления твоей любви были связаны с ним! Тебе было мало того, что я рядом, с тобой, ты хотел, чтобы я ненавидела его. Ты поверил бы в мою любовь, только если бы уви¬дел мою ненависть к нему. Поэтому ты всю жизнь напоминал Мне о нем, говорил о нем, показывал мне газеты, которые писали о нем. Ты не давал мне забьпь его, но тебе этого показалось мало! Ты заставил меня поехать в Бразилию, общаться с ним, бывать в его доме! — на глаза Жади наво¬рачивались слезы. — Я не железная, Саид, для женщины, которая любит, это слишком, — сказа¬ла она с болью в голосе и заплакала. — Значит, ты любишь его?! Ты признаешь это? Можешь не отпираться! Повтори, что ты мне ска¬зала! Повтори еще раз, что ты любишь его! — Саид схватил Жади и начал трясти, но она оттол¬кнула мужа от себя. — Не лови меня на слове! Зачем вы заставили меня выйти замуж, зачем?! Я не хотела, а вы зас¬тавили! — со слезами кричала она. — А почему ты не сказала «нет», когда свиде¬тели спросили тебя, хочешь ли ты выйти замуж? Почему?! Ты могла это сделать, тебя ведь спраши¬вали! — закричал Саид в ответ. И он был прав... Видимо, Жади тогда тоже была слишком растеряна. — Ты могла ответить «нет», но не ответила! Потому что он бросил тебя! У него не хватило духу изменить свою жизнь ради тебя! Для него ты была всего лишь экзотическим приключением в Марокко, выходкой безответственного юнца! — Кто тебе это сказал, кто?! Его жена?! — ос¬корбилась Жади. — Об этом говорят все его поступки! — твердо заявил Саид. — Что ты знаешь о нем? Ты ничего о нем не знаешь, — сквозь слезы пробилась ироничная улыбка. — Я знаю, что ради того, кого любишь, мож¬но изменить свою жизнь, а он не сделал этого ради тебя! — Все гораздо сложнее, чем ты думаешь. — Что он дал тебе? Слова! Слова ничего не стоят! Болтать может любой! Если бы я не любил тебя, то вернул бы твоей семье в первую брачную ночь! Ты была бы опозорена, проклята своей се¬мьей, а ему было бы все равно, что с тобой бу¬дет! Он вернулся в Бразилию, женился на другой и жил счастливо без тебя! — Думаешь, он был счастлив? — Если бы он любил, то приехал бы за тобой! — Как будто это так просто, — Жади горько усмехнулась. — Когда любишь, все просто! Когда любишь, даже в пропасть прыгнуть проще простого, и люди прыгают! Сколько раз я это делал, Жади, сколько? — спросил ее Сайд. — Я только об одном тебя прошу, дай мне раз¬вод, — спокойно и уверенно ответила она на ти¬раду мужа. — Не для того, чтобы быть с ним, я знаю, что не нужна ему. Я хочу быть свободной! Хочу быть сама себе хозяйкой! Дай мне развод, — сказала она так убедительно, что можно было по¬верить, что она совсем не надеется на Лукаса. — Я уже принял решение, — твердо ответил ей Саид. — Какое же? — Узнаешь сегодня вечером, — он повернулся и ушел. Саид спустился вниз. Подошел дядюшка Али. — Ты словно путник, который, проходя по од-ной дороге, спотыкается об один и тот же камень. Ты сам посеял ту бурю, которая сейчас обрушилась на тебя. Сколько раз я говорил тебе: не сей ветер, не бросай ростки в землю, иначе пожнешь бурю, но ты меня не слушал! — мудро сказал дядюшка. — Если так, то у меня нет обратной дороги, — вздохнул Саид. — Обратная дорога есть всегда, пока мы живы. Горе человеку, который ставит разум на службу чувствам. Чувства — плохие советчики. В моем доме изволь уважать моих гостей, под моей кры¬шей никто не оскорбит гостя и не поднимет на него руку. Поднять руку на моего гостя — значит поднять ее на меня, — Али нахмурил брови с же¬стким намеком. — Я знаю, дядюшка, знаю, — ангельским то¬ном отозвался Саид. — Хорошо, что знаешь, — многозначительно заключил дядя и пошел на кухню. Зорайде пожаловалась ему, что у нее тяжело на сердце. Но и для нее мудрый дядюшка нашел не менее мудрые слова, рассказав, что в пустыне, во время песчаной бури, все люди ложатся на зем¬лю и закрывают голову руками, поскольку не ви¬дят иного выхода, как покориться стихии. Так и в жизни... Когда люди не могут управлять собы¬тиями, лучше покориться им, а после того, как буря утихнет, можно будет подняться с земли, подсчитать убытки и посмотреть, что еще можно спасти. Затем дядюшка предпочел отправиться развлекаться поближе к танцовщицам. Жади все больше нервничала и осложняла си¬туацию. Она позвонила в гостиницу Лукасу, но услышала, что ее подслушивает Саид, и поспеш¬но бросила трубку. Саид нервно поглядывал на часы, ожидая гос¬тей. Дядюшка Абдул тоже уловил нервное состо¬яние племянника.. Он сказал, что вовсе не поздно жениться во второй раз и отдать Жади ее семье. И сразу предложил юную дочь Асефа: она совсем молода, красива и ее выдавали замуж. Саид не раздумывал долго и согласился. Абдул посовето¬вал предварительно познакомиться с невестой, но Саид не считал это обязательным и попросил Аб-дула устроить его новый брак. Лукас и Лобату нехотя шли на праздник. Лукас говорил, что лучше будет сказать, что они отра¬вились, им плохо, и уйти. Но они все-таки при-шли. Лобату попросил Ахмеда, слугу дяди Али, доложить об их приходе Саиду. Но Ахмед доложил о приходе Лукаса дядющке Али. — Не пускай его! Пусть уходит, — отдал тот приказ слуге. Но тут к Ахмеду подошел Саид и попросил привести гостей. Али угрюмо кивнул. Лукас и Лобату вовсе не спешили пройти че¬рез наряженную толпу. Наконец, Саид увидел долгожданных гостей. — Добро пожаловать, вы озарили наш дом све¬том! — Саид не сводил своего острого взгляда с соперника. Он пожал Лукасу руку. Дядюшка Али вышел с сияющей улыбкой на лице. Он кинулся, как ни в чем не бывало, расцеловывать Лукаса, а затем и Лобату, который явно обалдел от такого привет¬ствия. — Так принято, — Лукас похлопал друга по плечу. — Зорайде, позови Жади, — приказал Саид, но служанка была напугана и не знала, стоит ли вы¬полнять указание. Али молча кивнул служанке. — Жади, они уже внизу, — с испугом сообщи¬ла Зорайде. Жади поцеловала свой медальон и положила его поближе к сердцу. — Не бойся, я уже ничего не боюсь, я тоже приняла решение, — сказала она твердо и вышла. Жади встала рядом с мужем. — Какой прекрасный праздник! — воскликнул Лобату и поспешил удрать подальше от образо¬вавшегося в середине зала любовного треуголь¬ника. — Осторожно, сегодня вечером может про¬изойти все, что угодно, — шепнула Жади люби¬мому. Все танцевали. Жади стояла между мужем и любовником, ей и Лукасу явно было неловко, а Саид лишь ухмылялся, наблюдая за ними. Жади попробовала отойти от мужчин, но Саид цепко схватил ее за руку. — Нет, побудь с нами, — с улыбкой сказал он. Лукас сказал, что Лобату нездоровится, и они предпочли бы уйти. — Похоже, ему лучше, не беспокойтесь, — на¬смешливо кивнул Саид в сторону Лобату, который уже увлекся беседой. Тот говорил с Али об исламе. — Мусульмане никогда не навязывали ислам завоеванным народам и с уважением относятся к другим религиям, — вещал дядюшка. — Наша ре¬лигия очень рациональна, она подобна человеку, умудренному опытом. К примеру, иудаизм отно¬сится к детству человечества, так как она основан на инстинктах, христианство соответствует юно сти, так как оно основано на чувствах, а ислам — это религия разума... Лобату решил с ним немного поспорить, хотя был не силен в подобных вопросах. - И никто, кроме Зорайде, не заметил, как в пылу дискуссии Саид осторожно подсыпал в чаш¬ку Лукаса какой-то темный порошок. Служанка стала подавать знаки Жади, но та ничего не по¬нимала и только волновалась все сильнее. Лукас снова подошел к Саиду, а тот вдруг схва¬тил Жади и обнял ее. — У вас только одна дочь? — спросил Лукас. — Да, но я хочу еще и сына. Слава Аллаху, у меня скоро будет сын! — ответил он, не выпус¬кая Жади из объятий. — У меня тоже только одна дочь, — сказал Лу¬кас. Зорайде пугливо потянулась к его чашке, ска¬зав, что чай, наверное, уже остыл, но Саид с улыбкой остановил ее. — Не беспокойся, чай горячий. — Нам пора идти, — объявил Лукас. Его нервы были на пределе. — Не торопитесь, в Фесе никто не торопится. У нас говорят так: «Все твое само упадет к тебе в руку», — многозначительно произнес Саид. — Коран — это кодекс поведения, — Лобату потянулся к чашке, в которую Саид что-то под-сыпал. — Али, можно называть вас Али? — он от¬пил чай. — Возвращаюсь к нашему разговору, по-моему... — с этими словами Лобату упал без со¬знания. Все в ужасе бросились к гостю, но Саид не проявлял беспокойства. — Лобату с утра плохо себя чувствовал, — за¬метил он. — Гости сами говорил об этом. — Уходите! — шепнула Зорайде Лукасу, но он наивно не понял, почему, и остался, чтобы по¬мочь Лобату. Вызванный врач обследовал Лобату и сообщил встревоженным Али и Лукасу, что ничего серьез¬ного нет, их друг, наверное, что-то выпил. Лукас был уверен, что это спиртное, но Али уверял, что на их празднике не было спиртного, и от Лобату не пахло алкоголем. — Пусть он спит у меня в доме до утра, — ска¬зал Али. На выходе из комнаты Лукаса задержала Зо¬райде. — Лучше уходите скорее через кухню, — про¬шептала она. Но Лукас уйти не успел — Саид положил свою тяжелую руку на плечо соперника. — Вы, наверное, устали?— добродушно спро¬сил он. — Да, очень, — ответил Лукас. — Я попрошу моих людей проводить вас до го¬стиницы. Жади в стороне отрицательно замотала голо¬вой, подавая Лукасу знаки, что ее муж замышля¬ет плохое. Но Саид быстро повел Лукаса за собой, и Жади и Зорайде в спешке побежали за ними. Саид подвел Лукаса к двери, не спуская руки с его плеча. У двери стояло пять охранников. — Проводите его, как я просил, — он дружес¬ки хлопнул Лукаса по плечу и пошел обратно. — Лукас! Не ходи! — слегка осипшим голосом крикнула Жади. — Иди к себе! — Саид схватил жену за руку и потащил обратно. — Ахмед, иди за Лукасом, скорее! — крикнула она слуге дяди Али, и тот повиновался. Саид за руку грубо втащил Жади в зал! — Кричи при всех, даже при своей дочери! Кричи, что ты боишься за своего любовника! Тебя тут же высекут плетьми, и даже твой дядя не по-смеет заступиться за тебя! — Саид отпустил руку жены, и она с ненавистью посмотрела на него. По узким и абсолютно безлюдным улицам Феса за Лукасом шла целая толпа охранников. Он чувствовал себя неловко и вспоминал пугливый шепот Зорайде и знаки взволнованной Жади. Что еще задумал ее муж?.. Ахмед бежал вслед за охранниками Саида. На очередном повороте Лукас неожиданно оторвал¬ся от своего непонятного сопровождения и по ре¬шетке забрался на крышу. Кажется, охранники не заметили его исчезновения и начали искать его на улице. Лукас стал перелезать с крыши на крышу. Он неожиданно испугался и понял, что если сей¬час не уйдет от своих охранников, может случить¬ся беда. Об этом его и пыталась предупредить Жади... От этого его и старалась спасти Зорайде... Лукас перелетел с одной крыши на другую, между ними было метра два. После эффектного прыжка он решил пролезть по следующему зда-нию, цепляясь за окна. Охранники все еще иска¬ли его внизу, когда он, не удержавшись на кры ше, свалился прямо перед ними на спину без со-знания, но скоро пришел в себя. Подбежал Ахмед и, посоветовавшись с ним, охранники потащили Лукаса в больницу. — Зорайде, позвони в отель, я не могу, Саид следит за мной, — взволнованно попросила Жади служанку. — Я велела Лукасу выйти через черный ход, но он не послушал! Вы никогда не слушаете меня! — возмутилась Зорайде. — Вот и все. Гости ушли! Все закончилось хо¬рошо, — на кухню пришел Али. Он был доволен. — Хорошо ли? — засомневалась Жади. — А что? Почему ты так говоришь? — недоуме¬вал дядюшка. — Тот мужчина, друг Лукаса, потерял сознание не случайно, он выпил из чашки Лукаса, которую взял по ошибке, — взволнованно объяснила Жади. — Лукас сказал, что его друг выпил в отеле спиртного. — Это было не спиртное, — уверенно сказала Жади. — Я видела, Саид что-то положил в эту чаш¬ку, — сказала Зорайде. — Ты видела? — усомнился Али. — Да, Саид задержал над ней руку. — Ты видела, как из руки Саида что-то выпа¬ло в чашку? — спросил Али. — Нет, но я почувствовала, что он что-то бро¬сил туда. Я пыталась предупредить Жади, чтобы она не давала Лукасу пить из этой чашки, но... Али оборвал рассказ служанки. — Нельзя обвинять человека, если ты в этом не уверена. Ты боялась, что Саид может навредить Лукасу, Жади тоже этого боялась, признаюсь, даже я опасался... Но когда мы боимся, мы видим то, чего нет, нам мерещится то, чего мы боимся. Любой жест Саида казался вам подозрительным, потому что вы весь вечер следили за ним и жда¬ли чего-то такого. Но Саид ничего плохого не сделал! — Он послал людей, чтобы они проводили Лу¬каса до отеля! Я беспокоюсь, — не выдержала Жади рассудительного тона дядюшки. — Саид меня уважает! Если бы он захотел при¬чинить Лукасу зло, то назначил бы эту встречу в ресторане, а не у меня дома. Под моей крышей гостю ничего не грозит, абсолютно ничего! Зако¬ны гостеприимства дня нас священны! — Дядя, после ухода отсюда Лукас уже не ваш гость! Он идет по темным улицам, в сопровожде¬нии людей Саида, — Жади слишком волновалась, не в силах скрыть чувств, переполнявших ее. — Дорога от моего дома — это еще мой дом. Если он вышел отсюда в сопровождении людей, которых послали мы, ему ничего не грозит, — и дядя ушел. — О, Аллах! — молилась Зорайде. — Позвони в отель, — вновь шепнула ей Жади. Служанка набрала номер. — Он еще не добрался до гостиницы,— со¬общила она Жади. — Иди спать, замужней женщине не пристало беспокоиться за мужчину, не являющегося ее му¬жем, — сказал племяннице дядюшка Али. — Дядя... — начала она. — Я приказываю! Зорайде кивнула Жади головой, и та ушла. — Ее жизнь была слишком сладкой, и ей за¬хотелось попробовать горького. Она ходила на свидание к Лукасу, да? — спросил дядя. — Я ничего не знаю, — честно ответила слу¬жанка. — Пока это вижу только я, но если ее проступ¬ки заметят другие, мне придется поступить по за¬кону... Тогда Жади высекут плетьми, —добродуш¬ным тоном протянул Али. — Нет, только не это! — ужаснулась Зорайде, для которой жизнь Жади имела немалое значение. — Она во всем виновата сама, — вздохнул дя¬дюшка. — Ты сказал, что после ужина сообщишь мне о своем решении, — обратилась Жади к Саиду, который сидел на своем любимом диване, в гос-тиной. — Сказал... — протянул он в ответ. — И что же ты решил? — Иди спать, — приказал он. Жади стала подниматься по лестнице, но не успела уйти, как ее муж стал накручивать теле¬фонный диск. Жади прислушалась, и как оказа¬лось, не зря. Саид звонил Маизе. — Я разбудил вас? — спросил он. — Нет, вовсе нет, — заулыбалась Маиза. — Скажите, вы сейчас в Бразилии? Мне сказали, что вы... — Я вернусь в конце недели и хотел бы встре¬тится с вами. Он ухаживает за мной, — решила Маиза. Он будет страдать, как страдал я, — подумал Саид после того, как назначил свидание жене Лукаса. Маиза на радостях не стала больше лежать в постели и пошла поболтать с дочерью. Та сидела на кровати и рисовала сердечки с именем Шан-ди в своем дневнике. Маиза так ликовала, что даже ее дочь заметила это. Мел тоже была счаст¬лива, без конца улыбалась и с вдохновением при-нялась описывать матери своего бойфренда. — Я рада, что ты стала следить за собой, — сказала Маиза. — Но можно добиться большего. Мел махнула рукой. — Я нравлюсь ему такая, какая есть. Маиза обняла дочь. — А ты пригласи своего юношу к нам! Мел вскочила с кровати. — Правда? Ты разрешаешь? Я пойду скажу Далве об ужине. — Она уже спит, — резонно заметила мать. — Я посмотрю, — и Мел в ночной рубашке помчалась вниз. Она полетела к деду, который читал газету в гостиной. — Дедушка, завтра обязательно будь к ужину, я приведу своего жениха! — со счастливой бла¬женной улыбкой сказала она. — Посмотрим, одобрю ли я его, — добродуш¬но улыбнулся Леонидас. Далва сидела в своей комнате и рассматривала фотографии Диогу. Мел сообщила ей об ужине. — Как я рада! — закричала нянюшка и схва¬тила Мел в охапку. Наконец-то за долгие последние месяцы в доме Феррасов все были счастливы... — Зорайде, Лукасу очень плохо, он в больни¬це, — сообщил Ахмед служанке, сидевшей во дворе. Она тотчас помчалась в дом. — Что случилось? — с волнением спросила Жади служанку. — Лукас попал в больницу, — с испугом про¬шептала та. Во двор вошли Саид и Али. Жади с ненавис¬тью посмотрела на мужа. До утра она дожила с трудом... Утром дядюшка Али развел руками. — Не понимаю, как Лукас мог упасть с кры¬ши... Что он там делал? — Это сказали люди Саида. Возможно, они из¬били его, а объяснили, что он упал с крыши, — уверенно парировала Жади. — Врачи в состоянии отличить травму, полу¬ченную при падении, от побоев. Я сам беседовал с врачами, они утверждают, что это падение, и он сам так говорит, — резонно заметил дядюшка. — А все из-за твоей непоследовательности! Из-за того, что ты идешь против своей судьбы! Не иди против воли Аллаха, Он всемогущ и может схва¬тить тебя за руку, как и делает с тобой! — Этот друг Лукаса все еще спит, — заметила Зорайде. — Пусть спит. Ему надо выспаться. Ну и ноч¬ка, Зорайде... — Али выпустил дым кальяна изо рта. — А где Саид?.. Саид и Абдул уже встретились с Асефом и до¬говорились о сделке, то есть, о свадьбе. — Я хочу, чтобы Саид влюбился во вторую жену и дал мне развод! — объявила Жади. Али вздохнул. — Но у нашей семьи нет прав на Кадижу... И Саид, скорее всего, заберет ее... — Мне страшно, земля уходит у меня из-под ног, — прошептала Жади Зорайде... Ну что ж, лю¬бовь всегда соседствует с отчанием. Продолжение следует ...